Вячеслав Рыбаков - Доверие
Потом он увидел скользившую сквозь кустарник девушку в импровизированной набедренной повязке из цветастого полотенца. Она действительно скользила - ни одна ветка не вздрагивала, ни один листок. Ринальдо узнал ее сразу, хотя прежде видел не иначе как на стереофото, - и неловко встал, хватаясь за резные деревянные опоры по сторонам лесенки.
Девушка увидела его и смущенно съежилась.
- Здравствуй, Чари, - произнес он.
- Здравствуйте, а я вас не знаю, - ответила она. - Вы к маме?
- Разумеется, - ответил Ринальдо и улыбнулся своей половинчатой улыбкой. - И не стесняйся ты...
Девушка, презрительно фыркнув, мгновенно перелилась в гусарски свободную позу - отставила одну ногу, уперла кулак в слабенькое, мальчишеское еще бедро.
- Вот еще! - сказала она. - Я только никак не ожидала, что тут кто-то есть. А что вы в дом не идете? Мама там, я знаю.
- Сидел и смотрел. Я только что пришел, а здесь у вас замечательно. Тебе нравится?
Она кивнула, и волосы влажным клоком навалились ей на лоб - черные, смолянистые, жесткие. Чанаргвановы. Она сердито отшвырнула их к затылку. На левом ухе ее массивно раскачивалась длинная золотая капля - клипс кристаллофона.
- Да... Только вот Дахр улетел, без него скучно. Я ему так завидую. Мне еще года два ждать, а он через отца выклянчил, улетел вне очереди... Я вот так никогда не умею, - она безнадежно шевельнула рукой. - А вы кто?
Ринальдо прикинул, кто же он.
- Да так, знаешь... старый знакомый. А что это за цветы?
- Где? - она обернулась. - А... Орхидеи... специальные, для этих широт. Мама сама выводила, вы разве не слышали? Об этом писали.
Ринальдо виновато развел руками.
- Не довелось как-то. Знаешь, за всем не уследишь. Ты не замерзла?
- Вот еще! - опять возмутилась она. - Я зимой купаюсь! С Дахром вместе. Это брат мой, - спохватилась она. - Везунчик. Вы с нами поужинаете?
- Если не стесню.
- Стесню... - яркие губы ее недоуменно надулись. - Этакий домина на двоих. Гость каждый на вес даже не золота, а я уж и не знаю чего. Горючего для гиперсветовых кораблей, вот чего. Маме-то никто не нужен, а я... она хочет, чтобы я все время при ней сидела, вот буквально все время. Вы уж заходите, пожалуйста, - она просительно взглянула на Ринальдо сквозь длинную блестящую челку, опять навалившуюся на глаза. Глаза огромные, пламенные, черные, как сливины, - отцовские глаза...
- Почту за счастье, - сказал Ринальдо.
Чари мягко и точно, как рысь, вспрыгнула к двери, минуя ступени. Ее плечо пронеслось мимо лица Ринальдо - круглое и светлое, блестящее не успевшими высохнуть каплями близкого озера. Ринальдо улыбнулся половиной лица и на миг прикрыл глаза. Плечо от матери.
- Надо же... - пробормотала Чари удовлетворенно. - Вот так идешь, идешь - и вдруг человека встретишь... Ма-ам! - звонко крикнула она и ударом ноги распахнула дощатую дверь. Изнутри густо и сладко пахнуло дачей. - Ма-ам! Тут к тебе ужинать пришли!
Ринальдо осторожно двинулся вслед за девушкой. Она раскачивала бедрами, стараясь казаться взрослее, и полотенце ее, как хвост, моталось вправо-влево. Ринальдо поймал себя на совершенно инфантильном желании дернуть за этот хвост.
- Не споткнитесь, тут доска из пола оттопырилась, - предупредила Чари, и Ринальдо споткнулся. Чари поддержала его ловко и небрежно. - Ну я же предупредила! - укоризненно сказала она.
- До старика долго доходит, - невнятно от смущения попытался оправдаться Ринальдо. Чари воззрилась на него - в сумраке коридора казалось, что глаза у нее светятся собственным светом.
- А вы что, разве старик? - удивленно сказала она.
Рука ее была прохладной; тонкой, но крепкой. Отцовская рука.
Чари открыла еще какую-то дверь - на этот раз на себя, изящно и нарочито манерно потянув за ручку мизинцем и безымянным, - и стало светло.
- Я уж проголодалась, пока ты... - сказала Айрис, поднимая голову к открывшейся двери. И подняла. И перестала говорить, и провела ладонью по задрожавшим губам.
- Здравствуй, - сказал Ринальдо и, подойдя, поспешно подал ей руку он очень боялся, что она захочет чмокнуть его в щеку. Прежде Айрис со всеми здоровалась и прощалась так. Впрочем, Ринальдо сразу понял, что опасался зря. Айрис секунду помедлила, потом ответила на рукопожатие и произнесла:
- Здравствуй, Ринальдо... - глотнула. Как Чанаргван. Надо же, подумал Ринальдо, как Чанаргван над шифрограммой. Сроднились. - Ты давно здесь не был. Садись.
- Давно. Все, знаешь, недосуг...
- Вас можно поздравить? - спросила она. - Чари, детка, закажи нам что-нибудь на свой вкус.
Она сильно изменилась, подумал Ринальдо, садясь. Раньше она ни за что не показала бы волнения.
Да раньше она и волноваться бы не стала.
- С чем поздравить? - спросил Ринальдо, жадно рассматривая ее лицо. Она настолько изменилась, что смутилась, отвела взгляд и поправила воротник, а затем подняла его, чтобы не видны были молочно-белые, слегка украшенные веснушками плечи. Чари стояла у двери и смотрела не дыша.
- Ну, как же, - сказала Айрис. - Дело запущено наконец. Третий корабль пошел.
- А, - сказал Ринальдо, - ты об этом... - На стене висело стереофото Чанаргвана времени Школы: ослепительная улыбка, блестящий летный комбинезон в обтяжку, в руках - необъятная охапка полевых цветов, он держал ее, как держат младенца; позади - небо с веселыми облачками. - Да, мы не зря потрудились, - подтвердил он, издеваясь. - Жизнь прожита не напрасно. Теперь можем позволить себе ежедневные старты, а в будущем - до трех, а то и четырех в сутки. Колонизация началась замечательно.
- Я поздравляю искренне, - сказала Айрис. - Чан тебе здорово мешает?
- Нет, что ты. Мы отлично сработались.
- Чари, я просила ужин.
- А... а что вы любите? - нерешительно спросила Чари из-за спины Ринальдо. Ринальдо повернулся к ней.
- Я всеядный.
- А больше-больше всего?
- Да как сказать... - Ринальдо покосился на Айрис. На Чари прямо-таки написано было: хоть режьте, а я принесу самое ваше любимое. Но не в коня корм. Ринальдо давно забыл, что именно он любит. Любить было некогда, он или думал, не замечая поспешно заглатываемой пищи, или что-то кому-то доказывал и во время обедов, и во время ужинов, и во время завтраков тоже. И всегда похваливал: ого, как вкусно сегодня готовят.
- В такую жару наш гость даже вечером запросил бы окрошку. Ну, еще ломоть буженины и бокал грейпфрутового сока. Вот такая мешанина. У него странные вкусы, детка.
- Ты так считаешь? - искренне удивился Ринальдо. - Я думал, у меня вовсе нет вкусов.
- Тебе только кажется. На самом деле ты очень привередлив, - ее губы уже перестали дрожать.
Вот эти губы...
- Я поняла, - сказала Чари робко.
Айрис принялась изучать платье у себя на коленях. Потом принялась тщательно разглаживать его ладонью. Чари тихо вышла.
![Вячеслав Рыбаков - Доверие [первый вариант]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
