Виталий Каплан - Свобода выбрать поезд
У меня перехватило дыхание.
- То есть... Всё это не случайно? И логи эти нелепые, и приговор... И Полигон...
- Ну конечно! - Олег лучился весельем. - Конечно! Это очень хорошая проверочка, Андрюша. Ты почти по всем статьям годишься. Ещё бы и взгляды тебе подрихтовать... А так - умный, порядочный, практичный... На рожон только иногда лезешь... но это можно и как дурость записать, и как смелость. Анатолий, кстати, очень тобой восхищался. Такой задохлик, говорил, и на меня попёр...
- Так значит? - у меня вдруг заболел зуб, тот самый, в прошлом году залеченный. Видимо, от нервов.
- Конечно, - подтвердил Олег. - Наш человек. Задание ему было аккуратно тебя повредить, чтобы не в местных условиях лечили, чтобы в больницу. А ближайшая больница - наша. Степаныч, завотделением, с пятидесятого года в "Вакцине". Там мы и сняли оцифровку. Теперь тебя внуки Касперского казнят, и готово дело, добро пожаловать в Сеть.
Нет, ярости я не почувствовал - наверное, всё во мне уже перегорело. Просто вязкая серая пустота... скучная как сложение дробей.
- Значит, Олег, - протянул я, - ваша банда вот так просто взяла и изгадила мне жизнь? Жил-был человек, а вы его на смерть... или на что-то похуже... У жены отняли мужа, у девочек - отца. Только вот не надо опять про спасение человечества. Историю учи, сколько раз его спасали и чем это кончалось. Я к вам просился? Да какое право...
- Тихо, тихо, Андрей, - голосом доброго психоаналитика заворковал Олег. - Это истерика, это в данном случае естественно. Я понимаю, шок. Понимаю, трудно сразу переварить. Но вот взгляни на это с других позиций. Что такое ты и твоя семья по сравнению с судьбой цивилизации? Тебе, может, своя хата и ближе к телу, а мы иначе подходим. Историю в белых перчатках не варят, понимаешь? Ну нельзя что-то реальное делать и не запачкаться. Да, грязь надо сводить к минимуму, но он ведь ненулевой, этот минимум. Просто прикинь, что было бы иначе. Вот пришли мы к тебе, попросили сложить голову за народное счастье. И куда бы ты нас послал? И кого бы ты на нас навёл? Вся наша борьба и накрылась бы медным тазом. Ну давай я перед тобой извинюсь. Тебе легче? А насчёт семьи - ну да, я всё понимаю. У меня, что ли, никого не было? Думаешь, мне это как с гуся вода?
В глазах его совершенно ничего не читалось. И это было куда убедительнее, чем на ходу спрограммированные озёра тоски и боли.
- Ты что, всерьёз воображаешь, будто я там, в Сети, стану на вас работать? - выдавил я из пересохшего горла.
- А почему нет? - удивился Олег. - Сам прикинь, чем там ещё тебе заниматься? К Ин-Ра каяться ты не побежишь, совесть не пустит. Ты ведь даже полковнику Гришко меня не заложил... хотя все основания были.
- Заложил, - горько усмехнулся я. - С подробностями и картинками.
- Ай, брось! - отмахнулся Олег. - Это ж не ты, это химия. Короче, как в Сети освоишься, так сам всё и поймёшь. Да, и семья. Материальная поддержка - это как плюнуть. Счёт свой разблокируешь, перекинешь на жену... будешь переводить деньги... типа проценты с твоих Игр... никто никогда и не подкопается. Тут без вопросов. А насчёт главного... Ну ты по совести скажи, видишь ведь, что человечество загибается?
- Вижу, - признал я. Врать не хотелось. Не совестно, а просто лень. Устанешь от этих наворотов.
- Согласен, что надо что-то делать?
- Согласен.
- Можешь предложить что-нибудь лучшее?
- Нет.
- Ты с нами?
Вдох... Паутина паузы... Нервный выдох.
- Я сам не знаю с кем.
- Это ничего, - улыбка Олега похожа на букву "ё". - Узнаешь. Скоро за тобой придут. Кстати, не бойся, - он сглотнул. - Больно не будет, всё схвачено.
- А пошёл ты...
Нечем было в него кинуть.
- Иду, иду, - кивнул Олег. И исчез с экрана. Пробежали из угла в угол розовые молнии, что-то треснуло - и стена вновь стала обычной стеной.
В обычной камере смертника.
8.
От края до края раскинулась степь. Сухое горячее море травы, медленно прокатываются по нему серо-зеленые волны, с едва заметным синеватым отливом. Особого ветра нет, но степь волнуется.
Здесь тихо - если не считать монотонного треска кузнечиков. Здесь светло - высоко-высоко, почти в зените, зависло ослепительно-белое солнце, равнодушный глаз неведомого бога. А небо даже не синее - скорее серовато-лиловое. И застыли в нём маленькие чёрные точки - наверное, ястребы. Или орлы. На кого они охотятся? На змей? На сусликов? Здесь есть суслики?
Я приподнялся, опёрся на локоть. Так бы и лежал вечно, между явью и сном, ни о чём не думая, ничего не боясь, ни на что не надеясь. Но вечно не получится. Надо куда-то пойти, что-то сделать. Раз уж теперь мне здесь жить...
Интересно, где я? Меня засунули в какую-то виртуальную модель? Или это моё новое сознание сочиняет самому себе окружающую среду? Визуализация... Я ведь теперь как бы всемогущ. Могу любые картинки придумать. Вот - степь. Почему степь? Может, лучше тайгу? Или бананово-лимонный остров? Или многолюдный город, где я встречу тех, кому нужен... кто меня любит... модель Марины в натуральную величину... модельки девчонок...
Я не стал биться головой о плотную, спёкшуюся землю. Зачем мне истерика? Модель истерики? Я вообще не чувствовал особой боли. Наверное, это потому, что оцифровывали меня в больнице, когда в памяти моей не было ещё ни следователя Гришко, ни камеры смертников, ни экрана, с которого вещал о судьбах цивилизации Олег. Зачем они добавили к моему файлу ещё и эту запись? Чтобы не агитировать по новой уже здесь, в виртуальности? Хорошо хоть, я не знаю, как именно она происходила - утилизация биомассы. Или, наоборот, плохо? Всё-таки это тоже - кусочек моей жизни. Самый последний и горький.
- Тяжело? - сочувственно спросили сзади. Я инстинктивно дёрнулся, подпрыгнул. Между прочим, ничего не болело, ни почки, ни рёбра. О, дивный новый мир! Надо будет сменить это тело на что-нибудь похуже... поестественнее. Я принимаю подарки только от друзей...
Она стояла в двух шагах - худенькая, рыжеволосая и, кажется, с кляксами веснушек на совершенно незагорелом лице. Девушка... скорее даже девочка... Даже не студенческого, а старшего школьного возраста. Желтая майка, потрепанные, некогда синие, а теперь и не поймешь какого цвета джинсы.
Я никогда её раньше не видел - но почему мне так знакомо это лицо?
- Тяжело? - повторила она. - Вы не расстраивайтесь, Андрей Михайлович. Люди ко всему привыкают... об этом везде написано... Вот сейчас... Да, двенадцать миллионов ссылок.
Было не тяжело, а просто глупо. Спросить её "А вы кто?". Или как-нибудь позатейливее: "Кто мне послал вас, чистое дитя?" Хотя вряд ли и впрямь дитя. Это же Сеть... Великая Степь... Может, она из этих, моих товарищей по несчастью... оцифрованных спасателей человечества?
- Вы, похоже, меня знаете? - не нашел я ничего умнее.
