Кшиштоф Борунь - Антимир
Он умолк, а я был так потрясен, что не мог произнести ни звука.
- Не известно, живы ли они еще, - помолчав, угрюмо произнес Конопатый. - Не помню, на какое время могло хватить энергии их роботам. Ведь достаточно, чтобы только у одного сдало поле. Только у одного! Последние недели роботы потребляли много энергии. Если говорить о базе и ракете, то думаю, что Петерсен нашел бы выход из положения. Он мог даже создать какой-нибудь аннигиляционный реактор, соединяющий нашу материю с антиматерией планеты. Но я им помочь не мог. Не мог помочь. Не мог убивать! - выдавил он голосом, дрожавшим от возбуждения. - Логер хотел, чтобы я принудил проционидов освободить базу. А как я мог их принудить? Только убивая. - Он поднял голову и долго в упор смотрел на меня. - Скажи! Разве я мог?!
Я не знал, что ему ответить. Рассказ, хотя и убедительный, был тем не менее односторонним, а события - столь необыкновенными, что любые попытки - оценить их, пользуясь аналогиями, были невозможны.
- Ну, скажи, - настаивал мой друг, - а ты, ты поступил бы иначе?
- Не знаю. Наверное, нет, - неуверенно ответил я.
Он резко перегнулся через диван и схватил меня за руку.
- Так, значит... Так, значит, ты думаешь, что надо было... что можно было иначе?
- Ничего я не думаю! - возразил я довольно резко, вырывая руку. - Мне трудно сказать что-нибудь определенное. Я не знаю всех обстоятельств, не знаю технических возможностей, которыми ты располагал.
- У меня не было никаких возможностей. Я мог только убивать! Уничтожать! Значит, ты думаешь, что надо было принудить проционидов силой?
- Я этого не говорил. Но ты хоть пытался им объяснить световыми знаками, что если они не освободят твоих товарищей, то рано или поздно доведут дело до взрыва, а значит - до полного уничтожения их столицы?
- Я знал, что ты об этом спросишь, - ответил он с горечью. - Все вы спрашиваете одно и то же. Словно это изменило бы положение. А если бы они их освободили, то какие у тебя гарантии, что Логер не стал бы мстить?! Не сомневайся - я старался объяснить проционидам, как обстоит дело. Может быть, они освободили наших. Кто знает?.. - Конопатый как-то странно взглянул на меня. - Да, наверняка освободили. Наверняка.
Я был обескуражен.
- Что ты говоришь?! Ведь только что ты утверждал...
- Допустим, что они никогда не были заключены, - сказал Конопатый, меняя тон. - Что вообще не было никакой ловушки.
Бредит? Нет, это не было бредом. Он говорил совершенно нормальным голосом. Мне показалось, что на губах у моего друга промелькнула усмешка. Неожиданная мысль пришла мне в голову.
- Значит, неправда, что база была затоплена?
- Допустим, - он снова как будто улыбнулся.
- Но почему... почему ты не принимаешь участия в новой экспедиции?
Конопатый вдруг побледнел. Глаза удивленно расширились. Но сквозь удивление нетрудно было заметить еще одно чувство: страх.
- Что ты знаешь об экспедиции? - глухо спросил он.
- Знаю, что через пять дней фотолет SF-37 "Молния" должен стартовать со специальной базы на Эросе. И знаю, что цель экспедиции - система Проциона. А теперь знаю еще, что эта экспедиция - спасательная.
Конопатый поднялся с дивана и, казалось, готов был броситься, на меня.
- Ты... ты... - прохрипел он, - притворялся! Все время притворялся, будто ничего не знаешь. Обманывал меня! Значит, даже ты! Даже ты!
- Не волнуйся, - пытался я успокоить его. - Я не собираюсь использовать то, что услышал от тебя. Думаю, что...
- Я знаю: встреча со мной была подстроена! - резко оборвал меня Конопатый. - Это была игра, рассчитанная на то, чтобы вытянуть из меня как можно больше! Значит, вся история с пенсией была обманом? А я, глупец, думал, что ты честный парень, каким был тогда, много лет назад...
Я чувствовал, что должен объясниться.
- Я не обманывал тебя, говоря, что ушел на пенсию. Полгода назад я оставил редакцию и не собираюсь туда возвращаться. Хочу заняться исключительно литературным трудом.
- И все-таки?.. - он подозрительно взглянул на меня.
- Три дня назад ко мне обратился старый товарищ. Я не мог отказать. Он знал, что мы были друзьями. Да я и не хотел отказываться. Хотел увидеться с тобой. Вспомнить старое.
- Ты наивен, если думаешь, что после всего этого я тебе поверю! Ты...
- Я еще не закончил! - спокойно перебил я его. - Не отрицаю, что моему товарищу, главному редактору одной телевизионной газеты, хотелось получить более подробную информацию об экспедиции "Молния" в систему Проциона. До сих пор по этому вопросу не опубликовано никакого сообщения. Все упорнее повторялись слухи о возвращении фотолета "Маттерхорн". Мой товарищ сказал, что с этим загадочным делом связано твое имя.
- И потому ты рылся в моей комнате? И потому тщательно переснял на микропленку содержание всех отрывков? - иронически спросил Конопатый.
Я чувствовал себя пойманным на месте преступления.
- Значит, ты все видел? - пробормотал я.
- Видел, - натянуто засмеялся он. - Все время наблюдал за тобой. Не думай, что я настолько глуп и наивен. Я с самого начала тебя подозревал.
- Я сейчас же при тебе уничтожу пленку.
- Не трудись. Если хочешь, можешь передать своему товарищу эти снимки с приветом от меня. А может, ты записал на пленку весь наш разговор?
- Нет.
- Жаль. Надо было прихватить магнитофон. Было бы готовенькое интервью.
- Но я не собираюсь оглашать содержание нашего разговора.
- Отчего же? Можешь! Если это тебе так уж важно...
В его тоне я почувствовал иронию и не знал, как реагировать на такую странную перемену.
- Не понимаю, почему ты так просто соглашаешься. Ведь если до сих пор не было никаких сообщений о "Маттерхорне", то, по-видимому, это секретные сведения? Если бы ты захотел их огласить, удобных случаев было много...
Мой друг, все еще стоявший передо мной, сел. Снова долго и внимательно он смотрел мне в глаза, словно хотел прочесть мои мысли.
- Спрашиваешь, почему я не запрещаю тебе опубликовать то, о чем ты тут узнал? - медленно процедил он. - Может быть, ты и прав: это кажется странным, что-то тут не вяжется! Можно поверить, что я единственный член команды "Маттерхорна", вернувшийся на Землю, что эта экспедиция вписала не самую прекрасную страницу в историю развития астронавтики. Можно поверить, хотя с точки зрения нашей науки кажется маловероятным, что система Проциона состоит из антивещества. Можно даже как-то объяснить, почему эта история содержится в тайне. Ведь такого рода, мягко выражаясь, скандальный случай не только чрезвычайно неприятен с точки зрения морали для нас самих, но может повлечь за собой неисчислимые осложнения. Что скажут жители системы Сириуса, с которыми так удачно складывается сотрудничество? Не станет ли это препятствием в развитии межзвездных отношений? Надо выслать другую экспедицию, которая подробно исследует все на месте. Многое может вызвать сомнения, например правильно ли поступил один из участников экспедиции, оставив своих товарищей в том мире на верную смерть, независимо от того, какими соображениями он руководствовался. Все это можно понять и всему поверить. Но ты не можешь понять, почему я так легко соглашаюсь на опубликование этих материалов. А может быть, понять нетрудно? - невесело рассмеялся Конопатый.
