Гордон Диксон - Братья
– Кто? О чем вы говорите? Какой выбор? – спросил Моро.
– Пел, – я кивнул в его сторону, – знает, где скрываются убийцы.
– Нет, – ответил тот.
– Что ж, вы знаете достаточно, чтобы мы смогли их найти, – сказал я. – А за пределами этой комнаты на всей Сент-Мари есть лишь два человека, которым мы можем доверять.
– Вы думаете, что я вам что-либо скажу? – Лицо Пела все еще было серым, но теперь взгляд его приобрел твердость. – Вы думаете, что, даже если бы я что-нибудь знал, я бы вам сказал? Сент-Мари нуждается в сильном правительстве, чтобы выжить, и лишь Голубой Фронт может дать ей такое правительство. Вчера я был готов отдать за это свою жизнь. Я все еще готов к этому. Я ничего вам не скажу – и вы не сможете меня заставить.
– Кто эти два человека? – спросил меня Моро.
– Падма, – ответил я, – и Ян.
– Ян! – воскликнул Пел. – Вы думаете, он вам поможет? Он ничего не в состоянии дать Сент-Мари. Вы верите этим его разговорам об авторитете и военных заслугах его брата? У него нет никаких чувств. Его заботят лишь его собственные военные заслуги; и его не будет волновать, если солдаты сровняют Бловен с землей, раз это соответствует его целям. Яна так же, как и любого другого солдата, радуют результаты того голосования. Он просто намерен прождать эти шесть часов и позволить событиям идти своим чередом.
– И надо понимать, Падму это тоже не волнует? – Голос Моро начал звучать угрожающе. – Ведь это экзоты первыми пришли нам на помощь в борьбе с Квакерскими Мирами!
– Кто знает, чего хотят экзоты? – возразил Пел. – Они делают вид, что ничем иным не занимаются, кроме как помогают другим, и никогда не пачкают рук насилием, и так далее; и каким-то образом при всем этом они становятся все более богатыми и все более могущественными. Конечно, вы можете поверить Падме, почему бы и нет? Поверьте Падме, и увидите, что произойдет!
Моро неуверенно посмотрел на меня.
– Что, если он прав? – спросил Моро.
– Ах, он прав? – рявкнул я. – Тогда вы тоже один из виновников этих неприятностей, ничем не лучше Пела, который нашептывает вам, что в трубе сидит дьявол, и у вас, как и у всех остальных, начинают трястись поджилки, и вы готовы продать ему дом за любую цену! Оставайтесь здесь, оба, и не пытайтесь покинуть комнату.
Я вышел. Заперев за собой дверь. Сегодня дежурил офицер, которого я когда-то знал – старый полицейский по имени Джейкер Рилз.
– Джейкер, – обратился я к нему, – у меня в этой комнате заперта парочка ценных экземпляров. Я надеюсь вернуться через час или около того, чтобы их забрать; но если меня не будет, сделайте так, чтобы они не сбежали и никто к ним не проник или не узнал, где они находятся – по крайней мере в течение двадцати четырех часов, если я не вернусь.
– Я вас понял, Том. Предоставьте их мне.
– Спасибо, Джейкер.
Я вышел и направился обратно в штаб экспедиционных сил. Там теперь было полно офицеров – в основном, дорсайцев. Никого из солдат я не встретил.
Я уже готовился обосновывать необходимость встречи с Яном; но охранники меня удивили. Мне пришлось ждать лишь четыре или пять минут за дверью кабинета Яна, прежде чем оттуда вышли шесть старших командиров, в том числе Чарли ап Морган.
– Хорошо, – сказал Чарли, кивнув мне; затем пошел дальше без каких-либо дальнейших объяснений, что он имел в виду. У меня не было времени даже посмотреть ему вслед. Ян уже ждал меня.
Я вошел. Ян сидел за столом и жестом указал мне на стоявшее перед ним кресло. Я сел. От него меня отделяло лишь несколько футов, но у меня скова возникло ощущение, что между нами огромная дистанция. Даже здесь и сейчас, в мягком освещении ночного кабинета, чувствовалось, что он не такой как все – в большей мере, чем любой другой, дорсаец. Его создали поколения людей, рождавшихся, чтобы воевать; и он не вызывал у меня никакого сочувствия, словно от него дул в мою сторону пронизывающий ветер с какой-то холодной и бесплодной горной вершины. Я еще раз мысленно согласился с Пелом, что Ян состоит только изо льда. Но как человек, у которого убили брата, он заслуживал любой помощи.
– Я должен вам кое-что сказать, – начал я. – Насчет генерала Синьцзиня.
Он медленно кивнул:
– Я ждал, что вы ко мне с этим придете.
Я уставился на него:
– Вы знали про Пела?
– Мы знали, что кто-то из властей Сент-Мари был замешан в том, что произошло, – сказал он. – Обычно дорсайский офицер крайне бдителен в любой потенциально опасной ситуации. Но здесь сначала было ложное приглашение на обед; а затем убийцы оказались как раз в нужном месте, в нужное время, с нужным оружием. Кроме того, наши Охотничьи Отряды обнаружили явные доказательства того, что все это не цепь случайностей. Как я сказал, офицера типа полевого командира Грима обычно не так-то просто убить.
Звание и фамилия его брата прозвучали для меня почему-то столь же странно, как если бы кто-то говорил о себе в третьем лице.
– Но Пел? – спросил я.
– Мы не знали, что именно генерал Синьцзинь был в этом замешан, – ответил Ян. – Вы сами сейчас назвали его.
– Он из Голубого Фронта, – уточнил я.
– Да, – кивнул Ян.
– Я знал его всю свою жизнь, – осторожно начал я. – Мне кажется, он испытал некоего рода нервное расстройство из-за смерти вашего брата; он всегда восхищался им. Но тем не менее это человек, вместе с которым я вырос, и этого человека нелегко заставить сделать что-либо, чего он делать не хочет. Пел отказывается помочь нам найти убийц; и вряд ли мы сможем заставить его говорить в течение шести часов, оставшихся до того, как ваши солдаты войдут в Бловен.
Я закончил. Ян спокойно сидел, глядя на меня, и ждал.
– Разве вы не понимаете? – воскликнул я. – Пел может нам помочь, но я не знаю, каким образом заставить его это сделать.
Ян продолжал молчать.
– Что вам от меня нужно? – Я с трудом сдерживал себя.
– Все, – ответил Ян, – что вы в состоянии мне дать.
На какое-то мгновение мне показалось, что в гранитной горе, которую он напоминал, возникла трещина. Какое-то мгновение, клянусь, я мог заглянуть ему в душу. Но если это и было так, трещина немедленно закрылась. Он сидел – далекий и ледяной – за своим столом и ждал.
– Я ничего не могу вам сообщить, – сказал я, – если только вы не знаете какого-либо способа заставить Пела говорить.
– Я не знаю никакого способа, который был бы совместим с репутацией моего брата как дорсайского офицера, – словно издалека донеслись до меня слова Яна.
– Вас беспокоит репутация? – заорал я. – А люди в Бловене, которые могут погибнуть, если ваши солдаты придут сюда обыскивать все дома в поисках убийц. Что важнее, репутация мертвого человека или жизни живых?
