Майкл Суэнвик - Троянский конь
Тори перевел на нее немигающие, затравленные глаза, и Элин, сделав над собой усилие, встретила этот взгляд. Тори заговорил. Голос его был странно спокоен:
- Это то, что есть. Это реальность. Вселенная - абсолютно бездушная машина, а мы все только заложенные в нее программы. У нас нет выбора, мы осуществляем свои функции и потом уходим в пустоту. Шумное и жестокое место.
- Я не понимаю: ты же сам всегда говорил, что мы всего лишь программы. Ты же всегда в это верил.
- Да, но теперь я это чувствую.
Элин вдруг заметила, что медленно гладит его волосы, но не стала убирать руку.
- Возвращайся, Тори. Позволь себя депрограммировать.
Он не отвел взгляд. Те же страшные глаза. Nichevo.
Пришедшая в себя психотехник потянулась к какому-то прибору. Лэндис отбросила ее руку:
- Не трогайте ничего! Что вы делаете?
Женщина казалась раздосадованной.
- Он велел, если опыт окончится плохо, включить терминатор.
- Так я и думала. Пока я здесь, я не допущу убийства из милосердия.
- Мне это непонятно. - Психотехник в недоумении подалась назад. - Вы же не хотите, чтобы он страдал?
Лэндис обдумывала уничтожающий ответ, как вдруг их прервал интерком.
Пространство пронзила яркая вспышка света, сопровождаемая запахом горького миндаля, колючками статического электричества и вкусом пряного салата.
- Чрезвычайное происшествие! У нас чрезвычайное происшествие! крикнул тревожный голос, и перед Элин возникло лицо в черно-белой раскраске. - Чрезвычайное происшествие!
Лэндис подключилась к цепи.
- В чем дело? Покажи нам.
- Вы своим глазам не поверите.
Лицо исчезло, вместо него возникла панорама озера.
Темно-зеленая поверхность его была гладкой и неподвижной. Острый конус кратера, редкие клочья сорняков и травы, весь остров спал.
И по воде шел Бог.
Все смотрели, не в силах переварить увиденное. Корал ступала по воде с невозмутимым видом, неторопливым, но решительным шагом. Розовые ступни едва касались поверхности.
"Я ей не верила", - вертелось в мозгу у Элин. Она увидела, как отец Лэндис разинула рот, широко раскрыла глаза и осеняет себя крестным знамением. Но не успела Лэндис перекреститься, как иезуитская психосхема взяла свое. Она закрыла рот, лицо стало холодным и замкнутым. Ей удалось полностью взять себя в руки.
- Ганс, - приказала Лэндис, - нажми кнопку.
- Нет! - крикнула Элин, но было поздно.
Все еще включенная в интерком, Элин увидела, как забавный человечек умело и проворно выполняет приказ.
Сначала ничего не произошло. Потом все конденсоры ярко сверкнули. Из механизмов повалил пар и дым, и миг спустя раздался оглушительный грохот.
Небо раскололось.
Элин повернулась, задела за что-то ногой и упала. С трудом проползла по траве и прижалась к Тори. Он не шевелился.
- Я не могу тебя потерять! - воскликнула девушка.
Тори печально улыбнулся и произнес:
- Это неважно. Живет человек или умирает, мудр он или невежествен Вселенной это безразлично. Ничто не имеет значения.
Он сказал что-то еще, но Элин не разобрала, хотя и напрягала слух.
Воздух становился разреженным. Отверстия в куполе, поначалу мелкие, расширялись по мере того, как трескалась не рассчитанная на большие нагрузки крыша. Жутковатый свист перешел в пронзительное завывание, грянул гром, и купол разлетелся.
Элин оторвало от Тори, швырнуло в воздух и больно отбросило в сторону. Кратер пришел в движение, скалы ходили ходуном, деревья ломались в щепки и летели во все стороны, озеро взорвалось паром.
Шум прекратился, и на мгновение стало нечем дышать. В ушах у Элин звенело, кожу саднило. В ней нарастало давление, ее кровь стремилась слиться с пустотой, и Элин поняла, что умирает.
Спокойный голос проговорил: "Это не должно случиться".
Время остановилось.
Элин парила между Луной и смертью, ощущая необычную гамму переживаний. Обрывки прошлого сменяли друг друга. Мир не потерял четкости, но сдвинулся с места. И она, и Вселенная стали нереальными, то ли существовали, то ли нет.
"Пойдем, ты будешь Богом вместе со мной", - обратилась Корал, но не к Элин.
Присутствие Тори ворвалось в туманную неопределенность мощной волной, но было каким-то странным. Элин ощущала, как Тори меняется, освобождаясь от себя; казалось, он расправляет плечи, исцеляется.
Окружающий мир стал более многообразным, обрел реальность. Элин почувствовала, что ее тянет в разные стороны. Присутствие Тори на короткое время усилилось, затем стало уменьшаться и мало-помалу вовсе сошло на нет.
"Да".
Зарокотали волны, затряслись скалы, послышался глухой шум, и мир стал таким, как прежде.
Элин нетвердой походкой преодолела последний пролет каменной лестницы, которая вела к озеру. Миновала двух часовых, стоящих у каменных ступеней, и еще нескольких по дороге к ближайшей огороженной решетками ферме. Лица охранников были покрыты краской, нанесенной с той же поспешностью, с какой их программировали. После аварии часовые стояли везде.
Элин нашла приставную лестницу, ведущую на ферму, и полезла вверх. Стояла биологическая ночь, агротехники давно ушли.
Цепляясь руками, Элин взбиралась все выше, пока не испугалась, что пропустит ступеньку и упадет. Потом она перескочила на уступ и примостилась между лотками с клубникой и бататом. Отсюда Элин взглянула на остров. От высоты кружилась голова, хотя она одолела лишь треть пути.
"Какого черта я тут делаю?" - пробормотала Элин себе под нос. Она поболтала ногами в воздухе и сама себе ответила: "Потому что я пьяная в жопу". И захихикала. В чем-то она все-таки отличается от Корал. Элин может нализаться до чертиков и уйти из кабачка, не дожидаясь, когда хмель ударит ей в голову. Наверное, это связано с обменом веществ.
Внизу Тори и Корал тихо сидели на своем дурацком острове. Они не обнимались, не занимались любовью, не держались за руки, даже не смотрели друг на друга. Просто сидели. Как боги.
Элин зло покосилась на них. И прошептала невнятно:
- Блевать тянет, как на вас посмотришь.
Она прищурилась и сжала до боли, до слез кулаки. "Тори, какого хрена!"
Часто моргая, Элин отвернулась от острова и уставилась на черную блестящую поверхность озера. Там отражались яркие звезды. Вода подернулась еле заметной рябью, отраженные звезды стали мерцать и подмигивать, как на земном небе. Звезды в озере покачивались, сбивались в кучки, слипались, пока не превратились в лицо Тори. Его улыбка согревала и звала. Элин жадно смотрела на его губы, и он тихо проговорил: "Ну же. Иди ко мне".
Чьи-то пальцы сжали руку Элин. Она подняла глаза и увидела суровое лицо часового.
- Вы пьяны, мисс, - сказал он. - И к тому же подвергаете опасности не принадлежащее вам имущество.
