Чарльз Шеффилд - Объединенные разумом
— Фоб Уиллард. — Он попытался еще раз. — Помнишь ее? Коричневые волосы, не очень высокая, очень симпатичная. Она прибыла сюда два дня назад. — Брейчис подошел к пульту управления и вывел на экран другую часть «пейзажа» Свалки. — Здесь, видишь, она работала здесь.
Караульный присмотрелся. Что-то начало проясняться в глубине его озабоченных глаз. Он кивнул. Затем, не говоря ни слова, он надел шлем от скафандра, развернулся и покинул комнату, где находился пульт управления. Брейчис следовал за ним в своем скафандре, все еще сильно сомневаясь. В любой другой ситуации он взбесился бы из-за потерянного времени. Здесь гнев был бесполезен, кроме, возможно, того случая, когда было необходимо срочно сосредоточиться.
Вскоре они были снаружи, лавируя между массами беспорядочно разбросанного мусора. Брейчис внимательно следил за проплывающими со всех сторон обломками, и изменил свое мнение о гвардейце, двигающемся впереди него. Если человек знал, куда он направлялся через это переплетение масс хлама, значит, разум его не был окончательно потерян. Возможно, тот просто не мог разговаривать или общаться с другими людьми.
Гвардеец остановился и указал на что-то впереди. Брейчис увидел огромный зеленый шар, заслонивший звезды над головой. Это мог быть тот надувной павильон, внутри которого он найдет работающую Фоб Уиллард. Или могло случиться, что гвардеец с поврежденным мозгом выдавал ему выбранный наугад ответ на вопросы.
Был только один способ выяснить это. Брейчис кивнул, благодаря гвардейца, и направился к зеленому шару. На этом безликом фасаде где-то должен был быть вход. Он обнаружил последовательное наслоение четырех эластичных створок и протиснулся сквозь них в освещенное помещение.
Фоб Уиллард пребывала на Саргассовой Свалке два дня. Обычно в это время она обустраивала свое жилище в открытом космосе, превращая его в лабораторию. Решетка из сцепленных балок протянулась из одной стороны павильона в другую. Укрепленные в узлах решетки, изящные, как музейная коллекция бабочек, висели шестнадцать оплавившихся и разбитых вдребезги предметов: Созданий Морган.
Установить их прежнюю форму можно было только при сопоставлении полного набора составляющих. У этого остались нетронутыми крылья, зато голова расплавилась в маленький однородный серый шарик. У другого, поодаль, не было крыльев и ног, но круглая верхняя часть была цела. Ни одно не сохранилось лучше, чем третье.
Фоб работала над хорошо выделявшимся на общем фоне глазом сложной структуры, удаляя его с тупо срезанной головы. Она увидела Брейчиса и кивнула ему.
Он переплыл на противоположную сторону павильона и открыл скафандр.
— Помощь нужна?
— Издеваешься? — Она жестом указала на окружавшие ее обломки. Гвардейцы станции «Лабиринт» должны быть посмертно награждены медалями. Они разнесли эти громадины ко всем чертям, все, кроме одной, которая, как ты говоришь, сбежала.
— Ничего нельзя спасти?
— Я этого не сказала. Это, — Уиллард указала инструментом на обгоревшую массу, над которой работала, — не имеет оружия, конечностей, глаз. Но я думаю, что некоторую часть мозга пламя пощадило. Может даже большую часть.
— Оно когда-нибудь еще сможет функционировать?
— Как сказать… Во всяком случае не так, как тебе хотелось бы.
— Тогда, может быть, нам следует бросить это дело?
— Не говори так. Я уже давно не получала подобного удовольствия. Ливия Морган была гением. Сначала я не могла себе представить, что делать с ее схемами, чтобы получилось единое целое. Но здесь же работы край непочатый; работы интересной, порой трудной.
— Фоб, мы делаем это не ради удовольствия. Можешь ты мне назвать причину, из-за которой нам стоит продолжать?
— Потому что я получаю результаты, коммандор. Я не могу восстановить ни одного из них, ни сейчас, ни когда-либо потом. Но дайте мне еще неделю в этой проклятой дыре, и я выдам вам полную информацию о том, как они работают. Она должна пригодиться, когда люди начнут исследования в окрестностях Периметра.
— То, что ты только что сказала — секретная информация.
— Великолепно. Каждый, занятый в этом деле, знает об этом. Почему, ты думаешь, я согласилась сюда приехать?
— Чтобы воспроизвести для меня подробную модель Создания. Чтобы она функционировала и была безопасной для находящихся рядом. Вот что я имел в виду, когда спрашивал тебя.
— Не имея необходимого материала, да? Черт тебя подери. Этого нельзя сделать. — Фоб подняла крошечную трубку-зонд, состоящую из пучков световодов. — Дай мне неделю, и если полоумные зомби вокруг не доберутся до меня, я приближусь к разгадке общей схемы этих Созданий. Это — единственное с сохранившим свои функции мозгом, и еще оно — одно из самых изощренных. Но подробностей не будет. Устроит это тебя?
— Придется удовлетвориться этим.
— Тогда убирайся и дай мне спокойно поработать.
Брейчис протянул руку и отобрал у Фоб Уиллард зонд.
— Я уйду. Но не сейчас. У нас с тобой назначена встреча.
— Почему, Лютер! Я думала, все это уже давно позади.
— Не это, Фоб. Намного интереснее, чем это. Мы собираемся на официальный обед: ты, я и служащие Свалки — все, даже самый последний полоумный зомби среди них. Я обещал. К ним годами никто не приезжает. Так что мы собираемся. И мы оба, ты и я, будем сидеть, улыбаться и делать вид, что нам это очень нравится.
— Прекрасно! Я не собираюсь находиться рядом с этими безмозглыми невежами.
— Посмотри на срок твоего предписания. Он истекает сегодня. Хочешь остаться и играть в игры? Ты идешь с нами на обед.
— Шантаж!
— И ты улыбаешься, Фоб. Вот так. — Лютер Брейчис осклабился широко и отвратительно. — Ты можешь это сделать. Только представь себе, что ты — королева бала, облаченная в длинное платье, прекрасно выглядящая и танцующая…
— Ублюдок!
— …на моей могиле.
Глава 4
На Земле была одна единственная точка выхода Звена. Путешественники входили в Зал Связи в центре Цереры и сразу же «выплевывались» перемещающей системой в точке неподалеку от экватора Земли. Когда Мондрайн, Брейчис и Фламмарион покинули конечный пункт, они обнаружили, что находятся у подножия огромной полуразрушенной башни, вонзающейся своей вершиной в угрюмые облака тропического вечера.
Брейчис запрокинул голову, рассматривая серебристо-серую колонну, пока она не исчезла во мгле.
— Это еще что за чертовщина?
— Ты разве не узнаешь? — Мондрайн по какой-то причине пребывал в превосходном расположении духа. — Это нога старого Бинстока. Все между Землей и космосом поднималось и опускалось с его помощью на протяжении более двухсот лет.
