Леонид Кудрявцев - Чёрная стена
- Да, у меня тоже была одна крыска, такая, понимаешь, серенькая, а хвостик у нее был длинный-длинный, начинался аж от самых ушей, наверное. Ах, какой же у нее был ровный, длинный хвостик...
Эрик его не слышал. Он вдыхал и выдыхал дым палочки флю и весь отдался этому занятию, поскольку при этом у него создавалась иллюзия, что он дышит, по-настоящему дышит... Что вот сейчас все свершится, и он проснется завтра, чувствуя, как под кожей струится самая настоящая, взаправдашняя кровь.
- А вообще, это проходит, - продолжал крысиный король. - Женщины не стоят того, чтобы на них тратить много времени. Махни на нее хвостом. В конце концов все, что у нас с ними происходит - неоправданно и глупо. А потом приходит протрезвление и становится гадко.
- Ты старый циник, - блаженно улыбнулся Эрик и неожиданно даже для самого себя взъярился. - Глупо, говоришь? А что не глупо? Нет, ты мне скажи, что, по-твоему, не глупо? Шататься по этому выжженному дотла городу? Пытаться понять, кто ты есть такой, что с тобой случилось и как ты здесь оказался? Спрашивать у себя, та ли это загробная жизнь, о которой все так мечтали, все, кто верил в бога? Ну хорошо, я не знаю, верил ли я в бога, но ведь есть же масса других, которые верили, но все же, независимо от этого, попали сюда! И даже если это именно та загробная, будь ты трижды проклятая, жизнь, то что нам с ней делать? И к чему мне такое счастье? И кто я теперь? Зомби? Человек? Не знаю. Я живу, если это только можно назвать жизнью, я мыслю, но вот человек ли я?
- Брось, - сказал крысиный король. - Человек ты, конечно. Только человек может задавать такие глупые вопросы. И злишься ты чисто по-человечески. Стоило красивой бабенке состроить тебе глазки, как сейчас же ты, как истинный человек, захотел показать, насколько умен, или несчастлив, или глуп. Брось, не стоит все выеденного яйца.
- Может, ты и прав, - сказал Эрик и, попыхивая палочкой флю, побрел на норму. По дороге он то и дело перешагивал через ползущие из трюма, для того чтобы погреться в свете звезд, обрубки рук, похожие на больших пятиногих пауков. За ним полетел какой-то балабошка, то сжимаясь в лицо с бородавкой на носу и щеточкой рыжих усов под ним, то расплываясь в бесформенное облако. Он летел за Эриком и канючил, что ничуть не хуже его, что всю жизнь работал и много сделал, а оставил после себя такую память, что в этом мире может быть только балабошкой и не больше. И не мог бы Эрик, поскольку он материален, отправиться к самому Ангро-майнью и попросить сделать так, чтобы его имя занесли там, в жизни, в какой-нибудь документ. Тогда он, балабошка, станет таким же зомби, не хуже других, и отблагодарит так... будет ему пятки лизать... станет его рабом и прочее... прочее.
Эрик от него отмахнулся, и обиженный балабошка взлетел вверх, к самым мачтам, да так неудачно, что коснулся огонька святого Эльма, который прожег в его боку дыру. С протяжным стоном балабошка взлетел еще выше и исчез в ночном небе. А Эрик продолжал брести к корме, то и дело натыкаясь то на парочку брауни, уныло попивавших шотландское виски и судачивших о вересковых пустошах и искусстве игры на волынке, то на безмятежно попыхивавшего палочкой флю такого же, как и он, зомби, то на нескольких ведьмочек, сосредоточенно рассуждавших о пи-цепях сцепления и недостаточной тяге подъема.
Потом Эрик чуть не провалился в трюм через огромную дыру, но все же умудрился зацепиться за ее край и выползти обратно на палубу. Кстати, сделал он это вовремя. Через секунду из дыры появилось тяжелое щупальце, пошарило по сторонам и уползло обратно в трюм, из которого послышалось разочарованное уханье.
Все же он достиг кормы. Звуки оркестра едва долетали сюда, да и народу было значительно меньше, поскольку здесь уже чувствовалось следовавшее за "Летучим голландцем" пылевое облако. Впрочем, Эрику на это было наплевать. Правда, ко вкусу палочки флю теперь стал примешиваться вкус песка, который заскрипел у него на зубах, но Эрик решил не обращать на него внимания.
Теперь ему было уже легко, хорошо и весело. Ему хотелось поразвлечься. Он спрятался за стоявшую на корме телефонную будку и стал поджидать того, кто мимо нее пройдет. И, конечно же, это оказался карликовый грифон. Эрик выпрыгнул из-за будки и, преградив ему дорогу, грозно спросил:
- Ты кто?
- Дед Пихто, - сказал грифон.
- Очень приятно познакомиться. А я старый идиот.
- Рад, - грифон протянул лапу и с уважением пожал Эрику руку. Потом он слегка поклонился и, протопав мимо него к самому борту, расправил большие кожистые крылья. Немного помахав ими в воздухе, словно пытаясь взлететь, он сложил их и, сконфужено пробормотав: "Я тут одну штуку забыл..." - поспешно побежал на нос корабля. Эрик посмотрел ему вслед и уныло подумал, что шутка не удалась. И вообще, она была не самая лучшая. Но попробовать еще раз стоит.
Он снова спрятался за будку и через минуту, выскочив из-за нее, спросил у разыскивающего его крысиного короля:
- Ты кто?
- Хана твоя, вот кто я, - угрюмо сказал крысиный король. - Кончай ты это... вечер такой грустный, пить больше не хочется, а ты с дурацкими шутками.
Он отхлебнул из своего бокала, уселся на палубу и привалился спиной к телефонной будке. Эрик последовал его примеру, и минут десять они молча смотрели на исчезающие за кормой барханы, полузасыпанные песком, заброшенные города и почти уничтоженные временем могильники пеликанских королей и героев.
А потом зазвонил телефон в будке. Эрик, не глядя, протянул руку и, сняв трубку, приложил ее к ужу. Из трубки высунулась крабья клешня и ущипнула его за мочку.
Боли он не почувствовал, поэтому, продолжая прижимать трубку к уху, сказал в нее:
- Алле, я слушаю.
- Слушаешь? - спросил из трубки старческий голос.
- Еще как.
- Ну тогда скажи мне... Тебе никогда не приходило в голову, что каждый человек - это два разумных существа в одном теле? Причем если представить жизнь как длинную железнодорожную колею, сознание каждого из них словно поезд. И эти поезда идут навстречу друг другу. Только для одного сознания все идет в нормальном времени, а для другого - в обратном. То есть для того, который движется от конца жизни к началу, все происходит наоборот, и это вполне логично.
- А если они встретятся? - заинтересовался Эрик.
- Вот в том-то и суть. Это будет момент встречи, когда на несколько секунд человек получает сверхспособности, потому что в нем соединяются два интеллекта. И такой момент бывает у каждого... Вот у тебя такой момент был?
- Не помню, - сказал Эрик. - Я вообще ничего из своей прежней жизни не помню, за исключением... ну вообще, это неважно.
- А жаль! Если такой момент подловить, то можно высчитать, сколько человеку осталось жить, поскольку эти два сознания встречаются точно на середине между рождением и смертью. А отсюда...
