Михаил Шпагин - Почтовый феномен
"Британская Гвиана", действительно, очень знаменита, а ее причудливая, и в общем-то печальная, история поучительна.
Филателистическое "сокровище" появилось в 1856 году в столице теперь уже не существующей колонии Британская Гвиана. Почтмейстер Дальтон не получил вовремя партию марок, заказанную в Лондоне, а местные запасы были на исходе. Но не закрывать же из-за этого почту! И Дальтон распорядился изготовить местные марки. Типография в Джоржтауне, благодарение богу, имелась - печатала "Официальную газету", - почему бы ей не справиться и с малюсенькой маркой?
Типографщики справились. Они не стали даже заказывать специальный рисунок, а взяли заставку газетной рубрики, набрали текст: "Британская Гвиана, почта, один цент", расположили его вокруг клише заставки, заключили в четырехугольную рамку, оттиснули на бумаге - и марка готова. Ее сверстали и отпечатали точно так же, как и газету. Однако заставка с трехмачтовой шхуной и девизом колонии, который переводится с латинского как "Даем и берем взаимно", выглядела на миниатюре не столь эффектно, как на большом листе. Словом, марка получилась простоватой и грубоватой. Это впечатление усиливают проставленные от руки, выцветшие буквы Э. Д. У.- инициалы почтового клерка. Он вписал их, согласно инструкции, приняв корреспонденцию и погасив марку - единственный сохранившийся до нашего времени экземпляр.
Когда, наконец, прибыли марки с берегов Темзы, местный одноцентовый выпуск стал не нужен, и о его существовании просто забыли.
В 1872 году тринадцатилетний джоржтаунский школьник Вернон Воган, копаясь в старых письмах, обнаружил одно с незнакомой маркой, и она перекочевала в альбом. Но, словно на беду, вскоре в магазине братьев Смит появились яркие, экзотические знаки почтовой оплаты. Охваченный приступом филателистической лихорадки, Воган купил их столько, на сколько хватило денег, и стал прикидывать, нельзя ли достать еще, продав что-нибудь из собственной коллекции. Подходящий покупатель был на примете: достаточно известный местный коллекционер, сосед Вернона - Нейл Р. Маккинон. И здесь Воган вспомнил о своей находке, плохая сохранность которой его очень беспокоила. "Не может быть, чтобы в семейной переписке не нашлось другого экземпляра, получше", - опрометчиво подумал мальчик и отправился к Маккинону.
Взрослый коллекционер никогда не видел такой марки и тоже был смущен ее изрядно подпорченной внешностью. Разумеется, надо бы выручить юного коллегу по увлечению, но тот должен понимать, что он, Нейл Р. Маккинон, совершая подобную покупку, сильно рискует, и только присущее ему, Нейлу Р. Маккинону, чувство благородства заставляет его... В общем, шесть шиллингов, и ни пенса больше, - все, что удалось получить Вогану за будущую "суперзвезду". Вышеозначенная сумма незамедлительно перекочевала в кассу братьев Смит.
Через несколько лет коллекцию Маккинона приобрел ливерпульский торговец марками Томас Ридпат. Он первый смекнул, что одноцентовый гвианский бумажный кораблик - вещь уникальная. И нашел для нее уникального покупателя - уже знакомого нам Феррари. Тот заплатил Ридпату за "кораблик" 150 фунтов стерлингов - на 30 фунтов больше, чем выручил Маккинон за всю свою коллекцию. Марка Британской Гвианы взлетела на гребень моды, филателисты переворошили груды старых писем - их настойчивости позавидовал бы самый дотошный детектив. Но второго одноцентового "кораблика" разыскать не удалось. "Может, и тот, что есть, не настоящий", - предположили разочарованные скептики. Но опровергнуть их рассуждения помогли рукописные инициалы Э. Д. У. Они встречались и на других гвианских марках и, как выяснилось, принадлежали почтовому клерку Э. Д. Уайту. Подлинность же подписи сомнений не вызывала.
Марка прославилась и при распродаже коллекции Феррари стала гвоздем проходившего 6 апреля 1922 года аукциона.
Вокруг "Британской Гвианы" развернулась ожесточенная борьба, завершившаяся битвой трех королей - английского Георга V, эльзасского табачного короля Мориса Бурруса и американского короля плюша Артура Хинда. Двое из них предпочитали действовать через посредников. Первым сдался представитель британской короны. (Правда, ходил слух, будто на аукцион заглянул сам Георг V и по цвету марки решил, что она фальшивая. Но может, и этот слух был оружием в схватке конкурентов?) За ним отступил эльзасец. Артур Хинд выложил, включая налог, тридцать тысяч долларов. Будучи из породы эксцентричных миллионеров, он, что называется, не отходя от кассы, сделал широкий жест - предложил марку в подарок побежденному им Георгу V. Король королевский подарок не принял, и "Британская Гвиана" очутилась в США.
Иногда доводится читать, что она пересекла океан, сопровождаемая вооруженными до зубов сыщиками, а потом поселилась в бронированном сейфе под круглосуточной охраной. Поначалу, возможно, это было просто легендой, число которых с годами увеличивалось. Во всяком случае, Артур Хинд охотно демонстрировал свое приобретение на филателистических выставках в Америке и Европе. И марка отправлялась в дорогу не в сопровождении сыщиков, а одна-одинешенька, заказным письмом. В результате, когда Хинд умер, она словно в воду канула. Длительные и тщательные поиски ни к чему не привели. Наследники и филателисты строили всевозможные гипотезы, уже теряли надежду на успех. Но не миссис Хинд, которая тем временем доказывала в суде, что, согласно завещанию, "Британская Гвиана" не может быть продана вместе с остальной коллекцией покойного мужа.
"Марка моя, - утверждает готовящаяся вновь сменить фамилию вдова. Артур мне ее подарил".
Процесс миссис Хинд выигрывает. Но поискам, кажется, не будет конца, пока кто-то не догадывается заглянуть в один из конвертов с корреспонденцией, позыбытых за всей этой суматохой на письменном столе покойного. Из конверта выпархивает присланный хозяину после очередной выставки бумажный "кораблик".
Переменив фамилию на Скала, бывшая миссис Хинд решает расстаться с филателистическим уникумом. "Британская Гвиана" снова пересекает океан в обратном направлении, теперь уже будучи надежно застрахованной. Однако европейские коллекционеры не решаются выложить сумму, которая удовлетворила бы владелицу. И марка переходит в другие руки только в 1940 году за 42 тысячи долларов. Имя очередного обладателя тридцать лет остается загадкой для всех - таково его желание, оговоренное при покупке условие. Пока редчайшая из редких принадлежит Фредерику Т. Смоллу, никто не должен знать об этом. Его тщеславие молчит, он вообще не филателист, а живущий в Америке австралийский миллионер-скотовладелец. На марки Смолл смотрит как на акции, которые, в отличие от настоящих, никогда не падают в цене. Как и подобает ценным бумагам, "Британская Гвиана" отныне действительно хранится в сейфе одной из Нью-Йоркских фирм.
