Рене Фалле - Капустный суп
- Слышал, как он со мной разговаривал, этот медведь сволочной? Как с пьянчужкой! Я ему докажу, что никакой я не пьянчужка.
- Решил, что ли, бросить пить? - испуганно спросил Глод.
- Да нет! Вот возьму и напишу жалобу префекту, без единой орфографической ошибочки напишу, и тогда увидим... Два выстрела прервали его сетования.
- Десять! - воскликнул бригадир.
Уткнувшись носом в одуванчики, папаша Блэз попытался было перезарядить ружье, но обнаружил недостаток боеприпасов.
- Ух, черт возьми, - в отчаянии возопил старец, - только два патрона для этого отродья осталось! А ведь хорошо бы им в морду еще с десяток влепить, иначе уцелевшие не сдадутся, не вылезут из укрытия с поднятыми руками, не захнычут: "Камрад! Камрад! Не стреляйт!"
Вопреки благоприятному курсу валюты, Карлу Шопенгауэру с его семейством показалось, что они сидят на корточках среди руин Старого Хлева уже целую вечность и что лучезарное Бурбонне вдруг каким-то чудом превратилось в некий филиал Сталинграда. Берта тихонько всхлипывала. Фриду била дрожь, ей вспомнилось дело Доминичи и его жертвы.
- Это англичане, - сказал Карл, желая подбодрить супругу.
Спрятавшийся за бревно его сын Франц вдруг заметил, как по люцерне ползет некое привидение, некий безумец, паливший по ним. Недолго думая, Франц схватил пригоршню камушков и со всего размаху бросил их в направлении призрака. Три камушка один за другим стукнули по каске атакующего.
- Гранаты! - завопил Блэз и выстрелил туда, где стоял юный Франц.
А тот едва успел зарыться в сенную труху, иначе не миновать бы ему заряда дроби.
- Двенадцать, - сосчитал Антуан, - теперь все в порядке.
- Всем оставаться на месте, - скомандовал бригадир, - это наше ремесло - жертвовать жизнью. А вовсе не ваше.
В сопровождении троих жандармов-пехотинцев он смело вступил на луг. Старик Блэз поднялся на ноги, готовый к штыковой атаке, будь только у него штык, но тут он заметил жандармов. Ликующий ветеран сорвал с головы каску и стал весело размахивать ею над головой: .
- Слава те, господи! Подкрепление идет! Вы вовремя подошли, ребятушки! Перед вами сорок второй пехотный полк! Дуамон! Да здравствует Петэн! Да здравствует Клемансо! Вперед, на пруссаков!
- Не трогайте его, - шепнул Куссине своим подчиненными громко крикнул: - Добрый день, мсье Рубьо! Как бы вы не простудились, бегая по росе.
- Плевал я на простуду, - высокомерно изрекла главная военная сила Гурдифло, - надо этих бошей отсюда вышибить.
- Они уже отошли, мсье Рубьо. Бегут в беспорядке по дороге на Жалиньи.
Старик жестом отчаяния бросил в люцерну ружье.
- Трусы! А ведь на их стороне было численное преимущество, как и всегда, впрочем. Не изменились, бурдюки, ничуточку не изменились!
Тут приблизились все Рубьо, все Ван-Шлембруки, Глод, Сизисс и Амели Пуланжар и окружили мужественного воина. Жан-Мари еще не отошел от злобы.
- Не знаю, почему бы мне не влепить тебе здоровую оплеуху, старый ты шут! Да застегни ширинку, а то твой военный крест виден.
На что утомленный своими воинскими подвигами Блэз ответил:
- Это пустяки, Жан-Мари. Сущие пустяки. Я выполнил свой долг.
Только сейчас собравшиеся смекнули, что старик все равно ничего не поймет, что бы ему ни говорили. Антуан и Маргерита подхватили его под руки и осторожно повели домой, ласково посулив дать ему за доблесть стопочку спиртного.
- Господа немцы, - закричал Куссине, - можете выходить, опасность миновала!
Еще не пришедшие в себя после пережитого, Шопенгауэры один за другим вылезли на свет божий. Бригадир объяснил им суть дела.
- Ах-ах, - закудахтал инженер, - я понимайт, понимайт! Нас стрелял храбрый старишок. Сабавно! Ошень сабавно!
- Тут вашу машину немного попортило. Если вы хотите установить...
- Остафьте, просим фас. Машин - это нишего. Я не шелаю зориться с моими топрыми зозедями через такую бестелицу.
Жан-Мари вздохнул с облегчением, пообещал Шопенгауэрам прислать курочку в надежде, что они забудут о несколько необычном гостеприимстве, оказанном его папашей.
- Я ше фам говорит, что это весьма сабавно! Мы фее много позмеялись, ферно, детки?
Детки довольно холодно подтвердили слова отца, явно озадаченные поведением Амели Пуланжар, которая теперь носилась в танце вокруг вражеского автомобиля.
- Шамбанска, Фрида! Всем шамбанска! Са сдоровье мусье Плэза Рупьо!
Выпив по бокальчику, Глод и Бомбастый расстались со всей честной компанией - с придурочной Амели, жандармами, бельгийцами, немцами - и меланхолически побрели к своим пенатам.
- Сам помнишь, Бомбастый, в прежние времена мы с ними здорово расправлялись.
- И столько их поубивали, что уж и не знали, куда девать, подтвердил Сизисс.
- Только вот оно что, в землю-то мы их закопали, но еще больше их осталось...
Добрыш, отсидевшийся во время стрельбы под колючей изгородью, вышел из своего убежища и поплелся, держась на почтительном расстоянии, за этими двумя самыми безобидными во всем поселке существами. По крайней мере, так подсказывал ему кошачий опыт. А по части опыта Добрыш был поистине умудрен.
Глава четвертая
Ложитесь пораньше, однако прежде насладитесь
безмятежностью летнего вечера. Под чистым
звездным небом и думается хорошо, и сам
становишься лучше. Вечерний покой снизойдет
на вашу душу.
Баронесса Штаффе, 1892
Грузовичок булочника останавливался у их дверей. Так же как у дверей "Казино", куда завозились сардины, лапша и кофе. После битвы при Гурдифло Глод и Сизисс сблизились еще больше, и между ними царило доброе согласие. В конце-то концов жили они в окружении новоявленных европейских застройщиков, среди людей неприязненных, равнодушных, среди телевизионных антенн, мазутного отопления и плохо воспитанных юнцов, потешавшихся над их деревянными сабо и над английскими булавками, которыми они, как серебряной орденской колодкой, украшали свои ветхие вельветовые куртки.
Нет, и впрямь с течением лет люди чересчур распустились, Шерасс и Ратинье все реже и реже покидали свой островок покоя и мира. У них птицы и последние кролики из садка чувствовали себя как дома, резвились без опаски. Шустрый народец отлично знал это и твердил себе об этом, чирикал, скакал и размножался возле двух этих очагов, где из труб еще подымался дым, приятно попахивавший свиной похлебкой и настоящими дровами из леса.
- Видишь, Бомбастый, только в нашем уголке, вдали от всех этих злыдней, лучше всего дожидаться смерти.
- Смерть, смерть, не нравится мне эта штука. Можно бы и о чем другом поговорить.
- Брось, рано или поздно мы с тобой тоже будем с теми, что за церковью лежат.
- Это тебе небось от темноты разные похоронные мысли в голову лезут. Хочешь, зажгу во дворе свет?
![Рене Фалле - Капустный суп [La Soupe Aux Choux]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
