Роберт Джордан - Конан непобедимый (Черный камень Аримана)
- Ты... Ты имеешь в виду, во дворце? - пискнул Ампартес.
- Нет, - ответил Конан и подавил улыбку, когда заметил облегчение, мелькнувшее на лице собеседника.
Он взял оловянный кубок с подноса служанки, единственное одеяние которой состояло из полосы алого шелка шириной в ладонь, повязанной над бедрами, и наполнил его вином из покрытого голубой глазурью кувшина Ампартеса. Девушка одарила его призывной улыбкой, но не будучи удостоена повторного взгляда, оскорбленно вскинула белокурую головку и поспешила дальше.
- Но все остальное, что было необычного, - все!
Последующие два часа купец выбалтывал все, что только было возможно счастливый тем, что Конан не собирается впутывать его в дело о краже из дворца.
Конан узнал, что прошедшей ночью торговец вином удавил свою возлюбленную, потому что застукал ее со своим сыном. Что один ювелир был заколот своей женой по причине, неизвестной никому. Что была похищена племянница одного аристократа, но при этом те, кто его знают, уверяли, что деньги за выкуп, которые, он выплатит из ее наследства, пойдут на оплату его многочисленных долгов. Что воры обчистили пять купеческих домов и два аристократических. Что у одного господина уличные грабители отобрали даже его паланкин и нательное белье. Что одному торговцу рабами перерезали горло в его собственном доме, где он проводил аукционы; одни полагают, что это случилось во время поисков ворами ключей от его сундуков с золотом, другие считают это прискорбное событие следствием того, что он не следил за происхождением своего товара и имел неосторожность продать украденную аристократку из Кофа. Что один купец из Акифа, который посетил один уважаемый дом своих друзей, называемый Домом Ягненка Хебраса...
- Довольно! - Конан хлопнул ладонью по столу.
Ампартес уставился на него с полуоткрытым ртом. - То, что ты мне до сих пор рассказывал, может случиться в Шадизаре каждую ночь, и все это совершенно обычные вещи. Не надо говорить о золоте и кражах. Только о том, что было необычного.
- Я не понимаю, чего ты хочешь, - жалобно сказал купец. - Есть еще история с пилигримами, но на ней не заработаешь. Я не понимаю вообще, зачем я теряю с тобой время.
- Пилигримы? - быстро переспросил Конан. - А что с ними было странного?
- Во имя Митры, почему ты хочешь... - Ампартес судорожно глотнул, когда его пронзил взгляд ярко-синих глаз Конана. - Ну, хорошо. Они пришли из Аргоса, далеко с запада, и целой процессией направляются к одному ларю, который находится в Вендии, не менее далеко на Востоке.
- Я не нуждаюсь в лекции по географии, - проворчал Конан. - Я слышал об этих странах. Что такого необычного натворили эти пилигримы?
- Они покинули город за два часа до первых петухов - вот что было странно. Как я слышал, это связано с какой-то клятвой или с обетом не находиться ни в одном городе на рассвете. Примерно так я понял. Ну, что тебе это дает?
- Это мое дело. Просто рассказывай то, что я хочу услышать. Что за люди эти пилигримы?
Качнув головой, Ампартес посмотрел на Конана с укоризной. - Клянусь Колоколом Зандруса, человек! Ты, вероятно, ожидаешь, что я знаю о компании пилигримов больше, чем то, что она просто есть?
- Ожидаю, - сухо ответил Конан, - что ты всегда знаешь, какие аристократы сколько проиграли в карты, кто с чьей женой спит и как часто чихает наш добрый король. Пилигримы, Ампартес. Немножко напряги свои мозги...
- Но я больше не знаю...
Толстый купец вздрогнул, когда Конан положил на стол левую руку. Ножны под мышкой были пусты, а правая рука Конана скрывалась под столом.
- Это были просто паломники, что еще можно к этому добавить? Мужчины в плащах с капюшонами из домотканой шерсти, которые полностью их скрывали. Они сопровождали тела своих пяти собратьев, которые скончались по дороге, и находились теперь в винных бочках, притороченных к седлам верблюдов. Вероятно, они дали клятву, что до этого сундука или ларя доберутся все, кто начал паломничество, живые или мертвые. Лошади у них были не лучше и не хуже, чем у других пилигримов. Во имя Митры, Конан, разве можно много рассказать о пилигримах?
Пять тел, думал Конан в ярости, пять танцовщиц!
- Их сопровождали воины или вообще кто-нибудь вооруженный?
Ампартес покачал головой.
- Как я слышал, никто не видел у них даже перочинного ножика. Они заявили страже у ворот Меченосца, что охраной им служит дух их божества. А стражник тогда заметил, что хороший меч вернее и что одних только солдатских сапог маловато.
- Что за солдатские сапоги?
- О боги! Я что, должен знать тебе еще что-то об их сапогах? - Он стиснул руки. - Ну ладно. Я слышал, что на одном из них были кавалерийские полусапожки. Его плащ при подъеме распахнулся, и они были видны. - Его интонация стала насмешливой. - Ты хочешь еще знать, как они выглядели? Красные, с украшениями в виде змеи. Необычно, но так оно и было. И это все, что я знаю об этих проклятых пилигримах, Конан. Ты удовлетворил, наконец, свое любопытство? Что, во имя всех богов, нужно от пилигримов такому, как ты?
- Может быть, я хочу немного приобщиться к религии, - ответил киммериец и засунул свой кинжал обратно в ножны.
Купец расхохотался так, что слезы потекли по его крепким щекам и он не заметил, как Конан его покинул.
Варвар спешил через весь Шадизар к конюшне, где он поставил своего коня. Теперь он знал, что не ошибается. В этом убедили его не только пять "трупов" в бочках, но и тот факт, что они покинули город через ворота Трех Мечей. Оттуда начиналась дорога на северо-восток к караванному пути из Хесрона через горы Кецанкиана на Султанапур. Несмотря на то, что слово "Вендия" было для него просто звуком, он знал, что отправляясь туда, нужно выехать через ворота Черного Трона и двигаться дальше через Туран и море Вилайет.
Как только он оказался в седле, он покинул город через ворота Трех Мечей и бросился в погоню за Велитой, подвесками и десятью тысячами золотых.
Глава шестая
Человек в боевом облачении разительно отличался от остальных собравшихся в аудиенц-зале короля Тиридата. От поножей, надетых поверх полусапог, до кольчуги и кирасы его доспех был угольно-черным и не отражал света. Даже султан из конского волоса на гребне его шлема, который он держал под мышкой, был темно-красным, вместо багряного. Это был Гаранидес, капитан конницы, который пробил себе путь в жизни без ходатаев и родственных связей. Иногда остроносый капитан задавался вопросом, стоило ли вообще это восхождение затраченных на него сил.
Из остальных присутствовавших в этом покое, облицованном пластинами слоновой кости, достойны упоминания еще двое. Тиридат, король Заморы, в небрежной позе развалился на троне, подлокотники которого были сделаны в форме золотых охотящихся леопардов, готовых прыгнуть, а спинка - в форме павлина, раскрывшего хвост, с опереньем из изумрудов, рубинов, сапфиров и жемчугов. Вялыми пальцами монарх держал золотой кубок с вином. Его одеяние цвета аметиста было измято и покрыто пятнами. Он едва был в состоянии держать глаза открытыми. Свободной рукой он гладил плечо стройной белокурой девушки, которая стояла возле трона на коленях, одетая лишь в ароматное облако шелка и широкий жемчужный воротник на лебединой шее. Юноша, тоже белокурый и стройный, точно так же одетый (или, вернее, раздетый), как и девушка, стоял на коленях по другую сторону трона и дулся, потому что король предпочел сейчас не его.
