Виктор Колупаев - Фирменный поезд «Фомич»
Она тараторила еще что-то, но я воспринимал только одно: Инга меня заметила, небезразличен я ей! Я и думать не хотел: что, как, почему? Я небезразличен Инге!
— Вы что, не слушаете меня?
— Слушаю, Светлана, слушаю.
— Мы вот что вам хотим сказать. Инку нельзя обижать. Не знаю, что уж вы предпримете, может, в бега рванете, но мальчику нужно отчество. Не пропадет он. Наша группа его на воспитание возьмет. Но без отчества ему нельзя. Как ваше имя?
— Артем. Артемий, вообще-то. Но все зовут Артемом.
— Значит, Александр Артемьевич. Ну и здорово! Очень даже подходит. Вы-то ей сами ничего не хотите сказать?
— Хочу! Хочу, конечно! А она меня не прогонит?
— Хм… А вы вообще-то ничего. Валерка говорит, что и через суд будет трудно доказать. Ведь прямых улик нет. Да и, честно говоря, косвенных тоже. Так вы не отказываетесь?
— От чего же мне отказываться?
— Ну, что он ваш сын?
— Не знаю, Света. Хорошо, если бы он был моим сыном.
— Ну вот. Снова да ладом. Теперь вы изворачиваться начнете, отказываться.
— Ничего ты, Светлана, не поняла. Не обижайся. Я и сам еще ничего не понимаю.
— Так я пойду и скажу ей?
— Что?
— Ну, что вас зовут Артемом. Вы хоть взгляните на сына.
— Света, ты иди. Я сейчас.
— А не сбежите? Станция скоро…
— Никуда я не сбегу.
Она еще раз подозрительно посмотрела на меня, но, кажется, поверила.
10
Я уткнулся лбом в горячее стекло. Понять что-нибудь было невозможно. Ах, Инга, ведь это ты сегодня явилась ко мне во сне… Господи! А если бы я полетел на самолете? Ведь тогда бы я ее не встретил. Никогда не встретил!
Я вошел в вагон. Студенты смотрели на меня настороженно.
— Здравствуйте.
— Виделись уже, — ответил мне один из них. Наверное, тот самый зловредный Валерка.
Инга лежала с открытыми глазами. Где-то под мышкой у нее белел платочек моего новорожденного сына.
— Инга, — позвал я. — Надо что-то делать?
— Что? — спросила она испуганно.
— Я вот что думаю, — сказал я. — Наверняка в поезде есть женщины с грудными детьми. Я попрошу, чтобы кто-нибудь согласился кормить Сашеньку эти два дня.
— Ты смотри, — сказал второй студент. — Здраво рассуждает.
— Спасибо, — тихо ответила она, но счастья в ее голосе я не почувствовал.
А у меня язык не поворачивался в присутствии этой оравы студентов сказать ей, что я ее люблю. Я просто улыбнулся. Не знаю, что получилось, но мне показалось, что лицо ее потеплело.
— Спит, — сказала она. — Укачивает его.
На столе стояла бутылка с молоком и откуда-то взявшейся детской соской.
— У озера, — тихо сказала Инга, так, чтобы никто не расслышал, кроме меня. — Хорошо. Ты иди теперь. Я очень спать хочу. Очень.
— Спи, — сказал я, но рукой коснуться не посмел ни ее, ни сына. Она еще раз медленно моргнула ресницами. — Ребята, — обратился я к студентам, — вы тут не особенно шумите, они спят.
— Сами не знаем. Маленькие. — Нет, они не принимали меня к себе. Только Светлана смотрела чуть дружелюбнее.
Инга лежала с закрытыми глазами. А я пошел к себе в купе и бросил в угол полки так и не понадобившиеся мне полотенце и мыльницу. Два нижних сиденья пустовали. Я опустился на одно, посидеть с минутку. Надо ведь было идти искать кормящую мать. Семен резал колбасу домашнего приготовления. И вообще всякой снеди по сравнению со вчерашним пиршеством нисколько не убавилось. Зинаида Павловна сказала мне:
— Послушайте, Мальцев. У вас родился прекрасный сын. Я — детский врач и уже осматривала его. Он просто здоровячок. Конечно, два дня такой жары не пройдут для него бесследно, но мы что-нибудь предпримем.
— Спасибо, Зинаида Павловна.
Тося все порывалась что-то сказать. Семен показывал на вчерашнюю бутылку и понимающе подмигивал.
— Поздравляю, Артем, — сказала Тося. — Я уже видела вашего сына. А вы вчера и не сказали даже, что едете с женой. Надо было и ее пригласить поужинать.
— Да. Надо было, — согласился я. Если бы я тогда знал это…
— С прибавлением, так сказать. — Семен потряс бутылкой. — Не разберу какой, но коньяк. С утра никогда не пью, но ради такого случая…
— Спасибо, Семен. Сейчас не могу. Спасибо, Тося.
— А вашей жене, Мальцев, — сказала Зинаида Павловна, — необходимо не лежать, а ходить, стоять, сидеть в крайнем случае. Ведь с ней ничего такого не случилось. И очень уж она чем-то подавлена. Вы ее, Мальцев, пожалуйста, развеселите.
Семен разочарованно крутил на столе бутылку. Где-то через купе играли в домино. А еще дальше слышалось: «Шах! Шах! Пат? Пат… Снова ничья!»
Из первого купе вышел огромный мужчина и твердым шагом направился по коридору. В каждом купе он что-то спрашивал, а дойдя до меня, остановился и сказал:
— Хоп! Вот она! Товарищи, я делегирован к вам от первого купе: место первое тире третье. Во спасение души. У вас тут, говорят, интересная бутылочка есть. Не одолжите на полчаса?
— Берите, пожалуйста, — очень легко согласился Семен.
Парень осторожно взял бутылку двумя огромными ладонями.
— Благодарю от имени, — сказал он. — Возвратим в целости и сохранности. — И ушел к себе, вышагивая очень осторожно.
— Ой, как интересно ехать в фирменном поезде! — восторгалась Тося, сейчас при свете дня казавшаяся еще более красивой, чем ночью. Любовь к еде, конечно, приведет ее к полноте, но это будет еще не скоро. — Такой симпатичный пришелец ночью. Утром рождение ребенка. И бутылка эта. Никогда мне не было так интересно! У меня даже нет желания сходить в Усть-Манске.
— А мама? — немного обиделся Семен. — Пирогов уже сейчас гору напекла.
— Да. Конечно, — печально согласилась Тося.
Я встал, чтобы пройти поезд из конца в конец. Очень много интересного уже произошло в нем. Тося даже и не знала всего.
— Угадай, Артем, что произошло с этой бутылкой? — сказал Семен. — Товарищ пришелец вчера забыл ее захватить. Да и зачем она ему пустая? А сегодня пришел из первого купе, не этот, а другой, худощавый такой, и говорит, дайте, мол, бутылку фирменного напитку купить. Не может быть, чтобы буфет фирменным напитком не торговал. Я, конечно, отдал. Только, говорю, сполосните, а то там и чай, и молоко, и чего только еще не было. А он: молоко нам не помеха. Но все же сполоснул. Прибегает с дикими глазами и орет: «Где бутылку покупали?!» — «Пришелец, — говорю, — знакомый оставил». К черту пришельцев! В каком магазине, мол, брали? Ну я ему, понятно, все и объяснил. А он: «Бутылка-то не простая! В нее наливаешь сырую воду, а выливаешь коньяк!» Я не поверил, но у него для эксперимента все с собой. Тут же показал, бутылку оставил и ушел. Скромный. А вот у меня только газированная вода получается…
