Гагик Саркисян - Лошадь смеется
- Ты не сваришь кофе?
- Поедем ко мне? Пообедаем?
- Какой обед? Глубокая ночь. Так я в не позвонил на дачу.
- Я сделаю яичницу с сыром. Сыр у тебя есть?
- По-моему, есть в холодильнике.
- А ты будешь?
- Нет, Олег. Я выпью крепкий кофе со сливками.
- Между прочим, наш Карин очень смахивает на Дон Жуана. Раздает телефоны направо и налево.
- И правильно поступает. Многие женщины не прочь увидеть в своем возлюбленном скрытого Дон Жуана.
- И все же, все же, все же... Психологических неясностей становится все больше.
- Тебя это удивляет?
- Да нет.
- Жизнь уже навсегда вырвалась из привычного логического кольца. Наше мышление бродит по лабиринтам неизвестного, в наши отношения уже не подчинены той логике, где можно все легко объяснить...
- Держу пари - сейчас мы услышим передачу на нашу тему. - Олег включил транзистор:
...Нет, нет, нет, нет - мы хотим сегодня,
Нет, нет, нет, нет-мы хотим сейчас...
Тигр захохотал.
- Понимает, что такое современная цивилизация. Все хотят сегодня. - Он погладил зверя.
- Всю жизнь мне приходится иметь дело с пространством, не обозначенным фактами, - сказал Ваграм. - Музыка, живопись, литература, - что в них является большей реальностью - наша повседневная действительность или воображение художника?.. В музыке Баха нет фактов... Но ты ее слышишь. И мир становится тебе конкретно ясен...
- И все-таки я думаю, хотя Вадим Карин и Дон Жуан, а любил он впервые.
- Вот сейчас ты сказал самое главное. Карин до сих пор никого не любил. А когда большой художник влюблен впервые, он видит этот мир таким, каким его до сих пор никто не видел. В его произведениях нет никакой осторожности... Мы столкнулись с тобой с явлением совершенного порядка в искусстве. Но беда в том, что совершенное беззащитно, как ребенок...
- Ты устал?
- Нет... Сваришь еще кофе?.. А что, много философствую? Да?
- Какую ты мне готовишь подножку?
- Я?.. Нет. Эту подножку нам подготовил Вадим Карин своим автопортретом... Все художники старались скрыть от людей свою нежность и ранимость. И старались написать себя суровее и даже более жестокими, чем они были в жизни. Автопортреты Леонардо, Микеланджело, Тициана и поближе к нам Ван Гога, Ренуара, Сезанна, Пикассо. Даже самый нежный из всех великих, Сандро Боттичелли, и тот нарисовал себя хмурым. Были, разумеется, меланхолические, спокойные портреты. Но ни Репин, ни Левитан, ни Тропинин, - никто из них не любовался собой... А Вадим Карин на автопортрете откровенно беззастенчиво влюблен в себя... Ты всмотрись в него - такая глубокая мятущаяся натура. Так себя любить может только очень жестокий человек.
- Но этого жестокого человека уже нет. И давай ему простим самовлюбленность. В конце концов, когда жизнь кончается так трагически, трудно провести границу между самовлюбленностью и иронией по отношению к себе.
- А ты мудрец, Олег... Хорошо, давай поговорим о его смерти. Что тебе известно?
- А ничего. Следствия-то не было... Обыкновенная процедура. Акт о смерти с приложением двух заявлений - врача и Елены Кариной. Вызвали "скорую помощь". Приехал врач. Сделал болеутоляющий укол анальгина. Тут же уехал. Елена Карина хотела посидеть с мужем. Он ее послал на все четыре перекрестка. Она ушла ночевать к подруге. Вернулась утром. А он мертв.
- Все понятно. После ухода врача Карина дала своему мужу с чашечкой сладкого кофе или с чашечкой сладкого чая дополнительную дозу анальгина... Наступила кома... Карин потерял сознание и уже больше не проснулся. Полное алиби. Очень современное убийство...
- Но неужели у тебя нет никаких сомнений, что это было убийство?
- Никаких, Олег, никаких. Это - тяжкое обвинение. Я понимаю, но это бесспорный факт.
- И этот болван врач... Он ничего не помнит и считает, что за сто двадцать рублей у него память блестящая... Он сказал, что у него столько вызовов за вечер, что он успевает только войти к больному и выйти... С ним разговаривали... Такой тип в линзовых очках и с грязным носовым платком... Хотя бы спросил - нет ли у больного аллергии к каким-нибудь лекарствам...
- Поверь, Карина знала, что ее муж аллергик. И была обрадована, когда врач сделал укол... Это ей развязало руки.
- Но, по-твоему, получается так, что у нее уже были приготовлены ампулы с жидким анальгином. И если бы не приход врача... она бы все равно нашла способ угостить аллергеном своего мужа...
- Да. Замысел уже существовал... И обстоятельства этой ночи его только ускорили.
- Как это часто стало встречаться в моей практике, когда очень тесно соседствует случайное и продуманное. И нередко одно от другого почти невозможно отличить... Ведь Карина не профессиональная преступница. Но ей помог случай. В заявлении она пишет, что понятия не имела, что ее муж аллергик.
- Заявление Кариной - ложь. Она все отлично знала.
Богиня всех богинь - Истина в траурном платье. Ваграм отложил эту репродукцию.
- Почему ты ее отложил? - удивился Олег. - Истина - тоже женщина.
- Нет-нет. Это самая последняя работа художника. В ней - предчувствие угрожающих событий. Еще на выставке эта картина помогла мне преодолеть сомнения... Говоря языком математики, у каждого множества есть нижняя грань, которая обязательно является его предельной точкой и ему уже не принадлежит. Следовательно, "Истина", резко отличаясь по философскому замыслу и художественному исполнению от всех остальных картин, является той самой предельной точкой, то есть последней картиной автора... Усек?
- Усек!.. Тогда что же ты отвлекаешься?
- Извини. - Ваграм по-детски смутился.
- Деньги. Опять деньги. Опять богатство. Страх потерять богатство. Боялась, что он разведется с ней.
- Олег, все значительно сложнее. Как раз бросающаяся в глаза банальность истории и путает все карты. Карина понимала, что дело не обойдется без подозрений и обвинений. Люди завистливы. Так ведь бывает, и когда человек вовсе не виноват. А вот ты не задавал себе вопроса, почему Карин почувствовал себя плохо?
- Она сама была удивлена.
- Нет. Она не была удивлена. Если бы она даже не добавила аллергена и Карин умер бы от одной ампулы врача, все равно она - убийца.
- Но сам-то Карин видел, что ему собираются делать укол. Не мог же он забыть, что он аллергик.
- Да, не мог. Но нет, не видел.
- Как это он мог не видеть и не чувствовать, что врач делает ему укол анальгина?
- Он находился в глубочайшем трансе, Олег. И для этого у него были слишком веские причины.
- Ваграм, есть статья, что у Карина наступил творческий кризис. Он не знал, как писать дальше. В ней прямой намек на самоубийство. Сейчас найду...
- Не надо искать, - Ваграм выдержал паузу, - у Карина был мощный стресс. Он был переполнен такой болью, что не мог почувствовать, когда его кто-то кольнул в мягкое местечко. Он никого не видел и ничего не слышал вокруг. Вот чем воспользовалась Карина. Секрет в этом.
