Роберт Шекли - Драмокл: Межгалактическая мыльная опера
Вителло отпустили в малый банкетный зал подкрепиться. Друзилла провела принца в Ивовую палату. Брат с сестрой встретились впервые за два года.
Палата была длинная и узкая, с застекленной стеной, открывавшей великолепный вид на озеро Мелачайбо, по искристой поверхности которого скользили одномачтовые дау с полосатыми парусами Чач уселся на диванчик, Друзилла расположилась рядом в кресле. Служанка принесла кувшин сальвазии и знаменитые истрадские медовые пряники. Когда все формальности гостеприимства были соблюдены, Друзилла спросила:
— Ну, Чач, и чему я обязана столь неприятным вбитом?
— Давно мы не виделись, Дру, — сказал Чач.
— Не так уж и давно.
— Ты все еще злишься на меня?
— Естественно Твое предложение переспать со мной было непростительным оскорблением для жрицы, исповедующей нормальный секс, то есть секс между одной женщиной и одним свободным мужчиной и наоборот.
— Нам было бы так хорошо вместе, Дру! — мягко заметил Чач. — Мы совершили бы поистине великое кровосмешение, дающее полубожественный статус.
— У меня он и так есть, — возразила Друзилла, — благодаря жреческому сану. А если ты не способен его приобрести, тут я ничем не могу тебе помочь. Но даже не будь между нами табу кровосмешения, я лучше переспала бы с последним подонком, чем с тобой.
— Так ты говорила два года назад.
— И повторяю теперь.
— Ладно, Бог с ним, — сказал Чач — Меня привели сюда совсем другие заботы. Ты, конечно, в курсе, что Драмокл захватил Аардварк и вторгся на Лекк?
— Да, я слышала.
— И что ты думаешь об этом? Друзилла, помедлив, сказала:
— Король представил официальное объяснение.
— Отмеченное печатью Максова воображения.
— Оно и впрямь притянуто за уши, — согласилась Друзилла. — Если честно, я очень встревожена. Тридцать лет мира, начало новой эры прогресса — и вдруг такое. Я пыталась дозвониться отцу, но он не берет трубку. Все это совсем на него не похоже. Должно же быть какое-нибудь разумное объяснение!
— Оно есть, — сказал Чач. — И его нетрудно увидеть такой женщине, как ты, которая прекрасно разбирается в движениях планет.
— Ты же знаешь, что я не верю в астрологию.
— Я тоже. Но астрономия — совсем другое дело, верно?
— К чему ты клонишь?
— Дело в том, что сейчас, впервые за тридцать лет, расположение планет на орбитах наиболее благоприятно для вторжения флота с Глорма.
— Ты думаешь, Драмокл ждал такого случая все эти годы?
— Да, а также официальных торжеств, отдавших в его власть всех местных королей.
Друзилла подумала и покачала головой:
— Драмокл не такой хитрый, да и терпения у него не хватило бы. — Однако в голосе ее звучала нотка неуверенности, и Чач тут же уцепился за нее.
— А что ты на самом деле знаешь о нем, Дру? Для тебя он всегда был любимым папочкой, не способным ни на что дурное Любовь застит тебе глаза. И даже теперь, когда его поступки вопиют о предательстве, ты отказываешься поверить очевидному.
— Драмокл — предатель? О нет!
— Твои чувства делают тебе честь, радость моя Но не забудь: ты не просто его дочь, ты — жрица Великой Богини, присягавшая служить свободе и правде. Да будь на месте Драмокла любой другой король, ты заклеймила бы его, не задумываясь! И только потому, что он твой отец, ты обманываешь себя всякими уловками.
Губы у Друзиллы задрожали Принцесса отчаянно замотала головой:
— Ох, Чач, я пыталась убедить саму себя, что всему этому есть какая-то веская причина, что отец не преступил свои клятвы и не опозорил свое доброе имя Но он захватил Аардварк и вторгся на Лекк!
— И к какому же выводу ты пришла? — спросил Чач.
— Я не могу больше притворяться, будто не вижу, что власть ударила ему в голову и что его поразил вирус безумных амбиций. Будущее человечества очевидно — воина, уничтожение и гибель. О, что же нам делать?
— Мы должны остановить его, — сказал Чач, — пока его безумие не ввергло Местные планеты в военную катастрофу Он сам будет нам благодарен, когда придет в себя.
Друзилла встала. Лицо ее было полем сомнения, по которому черные гончие страха гнали белых оленей надежды.
— Но как?
— У меня есть план. Я знаю, как нам обуздать его амбиции и вернуть в прежнее состояние.
— Я не позволю причинить ему вред!
— Я тоже. — Принц увидел выражение лица Друзиллы и рассмеялся — Конечно, мы с Драмоклом никогда особенно не ладили. Слишком уж мы разные. Но я всегда втайне восхищался стариком и с радостью отдал бы за него жизнь. В конце концов, он же мой отец, Дру!
В глазах у Друзиллы заблестели слезы.
— Что ж… Если это поможет воссоединению нашей семьи, все было не напрасно.
— Мне бы хотелось этого, Дру, — спокойно произнес Чач.
— Тогда даю тебе слово, брат, что последую твоему плану, если он не повредит отцу.
— Торжественно обещаю — не повредит.
— Что мне делать, скажи!
— Пока ничего Мне нужно еще уладить кое-какие дела. Я дам тебе знать, когда наступит срок.
— Да будет так, — сказала Друзилла.
— Тогда до скорого. — Чач низко поклонился и вышел из палаты.
Глава 13
Внизу, в малом банкетном зале Тарнамона Вителло ужинал холодным пирогом с индюйволятинои. Индюйволы были уникальными гибридами индюка с буйволом, выведенными в Истраде Методика скрещивания держалась в секрете, потому что владеть таким секретом было хорошо Вителло нашел начинку вполне съедобной и запил ее графинчиком опийного вина из маковых виноградников Цитеры.
— Налей нам еще, — велел он служанке — в ваших краях вечерами прохладно, и человеку нужно принять на грудь, чтобы защититься от простуды Защита! Кто имеет дело с сильными мира сего, тот сам сует задницу в петлю, как говаривали древние Но разве не может низкорожденный возвыситься? Разве жизнь — всего лишь череда чужих удач? Дайте ему малейший шанс — и вы увидите, чего сумеет достигнуть Вителло!
— Что вы сказали? — спросила девушка-служанка.
— Я попросил еще опийного вина, — сказал Вителло. — Остальное был внутренний монолог, несмотря на цитаты.
— Вам не следует говорить с самим собой, — сказала девушка.
— С кем же мне, по-твоему, говорить?
— Со мной, конечно, раз я здесь.
Вителло пронзил ее взглядом, правда, довольно рассеянным Если хочешь продвинуться в этом мире, от дела отвлекаться нельзя. Может ли он как-то использовать эту девушку «в контексте оснащения», согласно бессмертному выражению Хайдеггера, или же она простая статистка, не стоящая внимания?
— У меня голубые глаза и черные волосы, — сказала девушка. — Меня зовут…
