Александр Беляев - Ни жизнь, ни смерть
Я решил подвергнуть себя анабиозу, чтобы иметь возможность наблюдать небесные явления, которые происходят через несколько десятков лет. Я хотел разрешить труднейшую для того времени научную задачу. И что же? Теперь все эти задачи давно разрешены. Наука сделала колоссальные открытия, раскрыла за это время такие тайны неба, о которых мы не смели и мечтать!
Я отстал... Я бесконечно отстал, – с грустью добавил он после паузы и вздохнул. – Но все же я, мне кажется, счастливее вас! Там, – и он указал на купол, – время исчисляется миллионами лет. Что значат для звезд наши столетия.. Вы никогда, Джонсон, не наблюдали звездного неба в телескоп?
– Не до этого было, – махнул рукой Джонсон.
– Посмотрите на нашего вечного спутника Луну! – И Лесли провел Джонсона к телескопу.
Джонсон посмотрел в телескоп и невольно вскрикнул от удивления. Лесли засмеялся и сказал с удовольствием знатока:
– Да, таких инструментов не знало наше время!..
Джонсон видел Луну, как будто она была от него на расстоянии нескольких километров.
Огромные кратеры поднимали свои вершины, черные, зияющие трещины бороздили пустыни.
Яркий до боли свет и глубокие тени придавали картине необычайно рельефный вид. Казалось, можно протянуть руку и взять один из лунных камней.
– Вы видите, Джонсон, Луну такою, какою она была и тысячи Лет тому назад. На ней ничего не изменилось... Для вечности семьдесят пять лет – меньше, чем одно мгновение. Будем же жить для вечности, если судьба оторвала нас от настоящего! Будем погружаться в анабиоз, в этот сон без сновидений, чтобы, пробуждаясь раз в столетие, наблюдать, что творится на Земле и на небе.
Через двести – триста лет мы, быть может, будем наблюдать на планетах жизнь животных, растений и людей... Через тысячи лет мы проникнет в тайны самых отдаленных времен. И мы увидим новых людей, менее похожих на теперешних, чем обезьяны на людей...
Быть может, Джонсон, будущие обитатели нашей планеты низведут нас на степень низших существ, будут гнушаться родством снами и даже отрицать это родство? Пусть так. Мы не обидчивы. Но зато мы будем видеть такие вещи, о которых и не смеют мечтать люди, отживающие положенный им жизнью срок... Разве ради этого не стоит жить, Джонсон?
По нашей просьбе меня и Мерэ снова подвергнут анабиозу. Хотите присоединиться к нам?
– Опять? – с ужасом воскликнул Джонсон. Но после долгого молчания он глухо произнес, опустив голову:
– Все равно...
