Роджер Желязны - Момент бури
— Отлично. Я хочу убраться с этой скалы, и поскорее. Мне здесь как-то не по себе.
Есть один вопрос…
— Какой?
Нельзя ли заранее узнать, сколько пленных нам вернут?
Генерал мотнул головой.
— Мы так и не смогли этого выяснить. Они не в ладах с цифрами. А ведь, казалось бы, математика универсальна для всей Вселенной, правда?
— Ну что ж, — вздохнул доктор, — сделаем все, что в наших силах.
— Едва ли вернутся многие, — продолжал генерал. — Мы ведь возвращаем только одного фарсианина и один корабль. Как по-вашему, сколько людей они вернут за корабль?
— Понятия не имею. Вы действительно верите, что они явятся?
— Кто их разберет, поняли они нас или нет. Уж если и существует тупой народ…
— Они не настолько тупы, — спокойно возразил доктор. — Нам вот не удалось одолеть их язык, а они наш выучили.
— Знаю, — нетерпеливо перебил генерал. — Это все понятно. Но история с перемирием — ведь им потребовался не один день, чтобы понять, чего мы хотим. А с системой отсчета времени чуть не месяц бились. Ей-богу, доктор, с дикарем каменного века и то быстрей на пальцах договоришься!
— Еще бы, — заметил доктор. — Дикарь-то как-никак человек.
— Но фарсиане — раса высокоцивилизованная. Их техника во многих отношениях превосходит нашу. Они загнали нас в угол.
— Они нас разбили.
— Ладно, пусть разбили. А почему бы и нет? У них есть оружие, которого мы не имеем. Они ближе к своим базам. По сравнению с нами у них почти не было трудностей с тыловым обеспечением. Да, они нас разбили, но я вас спрашиваю: хватило у них ума догадаться об этом? Разве они этим воспользовались? Они же могли нас уничтожить. Могли навязать нам такие условия мира, которые на сотни лет подорвали бы нашу боеспособность. Вместо этого они нас отпускают. Где же тут смысл, где логика?
— Вы имеете дело с внеземной расой, — ответил доктор.
— Мы имели дело и с другими внеземными расами и всегда их понимали. В большинстве случаев находили общий язык.
— Наши с ними отношения строились на коммерческой основе, — напомнил доктор. — Если у нас и возникали какие-либо затруднения, то гораздо позднее, когда уже была заложена минимальная основа для взаимопонимания. Фарсиане — единственные, кто при первой же встрече немедля начали военные действия.
— Не могу понять, отчего, — сказал генерал. — Мы даже не посягали на их планеты. Могли вообще пройти стороной и не заметить их. Они знать не знали, кто мы такие. Им было безразлично — вот что главное. Ни с того ни с сего ринулись на нас и открыли пальбу. И так происходит со всеми, кто оказывается вблизи от их планет. Со всеми без исключения. Они постоянно с кем-нибудь воюют — иногда с двумя-тремя противниками одновременно.
— У них комплекс самозащиты, — заметил доктор. — Они хотят, чтобы их оставили в покое. Стремятся лишь к одному — не подпускать других к своим планетам. Вы же сами сказали, что они могли нас уничтожить, но не сделали этого.
— Возможно, они весьма чувствительны к потерям и легкоранимы. Не забывайте, раза два мы пустили им кровь из носу — нам, конечно, досталось намного больше, но им тоже влетело. Думаю, они снова нападут на нас при первом же удобном случае. — Генерал глубоко вздохнул. — В другой раз мы должны быть готовы к схватке с ними. В другой раз они, чего доброго, не остановятся на пол пути. И мы должны их перехитрить.
«Трудно, — подумал он, — ох как трудно сражаться с противником, о котором почти ничего не известно». Тем более что этот противник обладает совершенно неизвестным тебе оружием. Гипотез о природе оружия было больше чем достаточно, но даже лучшие из них были всего-навсего смелыми, хитроумными догадками.
Возможно, это оружие оперировало во времени, отбрасывая пораженные цели в невообразимый хаос. Возможно, оно переносило их в другое пространственное измерение. Возможно, вызывало внутренний коллапс атомов, сжимая космический корабль в чудовищно тяжелую смертоносную пылинку, каких не знала Вселенная.
Одно не подлежит сомнению — и дезинтеграция, и взрыв тут ни при чем, поскольку ни вспышки света, ни теплового излучения не наблюдалось. Корабли попросту исчезали — исчезали без следа, мгновенно и целиком, вот и все.
— Меня вот еще что беспокоит, — проговорил доктор. — Те, другие расы, которые воевали с фарсианами, прежде чем они набросились на нас. Когда мы попытались вступить с ними в контакт, получить хоть какую-нибудь помощь, они нас и слушать не стали. И ничего нам не сообщили.
— Для нас это новый сектор космоса, — сказал генерал. — Мы здесь пока чужие.
— По логике вещей, — возразил доктор, — им бы надо обеими руками ухватиться за возможность сколотить союз против фарсиан.
— Полагаться на союзы нельзя. Мы остались в изоляции. И эту задачу нам придется решать самостоятельно.
Он наклонил голову, собираясь выйти из палатки.
— За нами дело не станет, — заверил его доктор, — как только появятся пленные, так сразу и начнем. Предварительный доклад подготовим за час, если от них вообще будет какой-нибудь толк.
— Отлично. — И генерал вышел наружу.
Скверная ситуация, полная неизвестности и способная вселить отчаяние и ужас, если не держать себя крепко в руках.
Пленные люди, возможно, кое-что сообщат, но слепо принимать эти сведения на веру нельзя, так как вполне возможно, что в них содержится подвох — точно так же как подвох был скрыт в тех данных, какие предоставили пленному фарсианину.
На этот раз, подумал генерал, психологи, пожалуй, перехитрили себя.
Сам по себе трюк, бесспорно, толковый — устроить пленному фарсианину космическую экскурсию и гордо продемонстрировать массу бесплодных, ни на что не пригодных планет, словно ничего лучше и примечательнее в Галактической конфедерации не было и нет.
Толковый — если б фарсианин был человеком, потому что человек пулю пожалел бы истратить ради подобных планет, а уж войну затевать тем более не стал бы.
Но фарсиане не люди. И никому не ведомо, какие планеты могут им приглянуться. К тому же не исключено, что эти невзрачные планеты навели пленного на мысль, что Земля окажется легкой добычей.
Вся ситуация была какая-то несуразная, противоестественная, думал генерал. В самой ее основе таилась принципиальная ошибка. Даже с учетом всяческих различий между земной и фарсианской цивилизациями слишком многое не поддавалось логическому объяснению. И даже здесь, на этой планете, что-то было не так.
Он услыхал рев двигателей и, стремительно повернувшись, поднял голову.
Космолет был уже близко и шел на посадку, но с какой скоростью!
