Стивен Дональдсон - Появление темного и голодного бога. Прыжок во власть
Время Дэйвиса подходило к концу. Маяки спасательной капсулы и стрелка хронометра отмеряли приближение к кораблю амнионов, словно это был обратный отсчёт секунд до момента смерти.
«Она сказала тебе, что отвергла идею аборта, пытаясь спасти твою жизнь? Это ложь. Реальной причиной было то, что она не могла сделать аборт без медицинских проверок в корабельном лазарете. А такие проверки выявили бы наличие импланта, и в базе данных полиции появилась бы соответствующая запись. Вот какая у тебя мать, малыш. Вот какая женщина дала тебе жизнь».
«Нет, – думал Дэйвис. – Нет! Если это было бы правдой – если всё это было бы правдой, – то она сделала бы аборт и уничтожила записи лазарета. И она не пыталась бы спасти меня. Она не говорила бы: „Ты для меня второе важное дело моей жизни. Потому что ты мой сын. Но первым остаётся другое – не предать человечество“». Он верил этим словам, потому что понимал их значение. И тем не менее Ник говорил ему правду. Однако её было недостаточно. Теперь ничто не могло ему помочь.
Экран монитора показывал, что он приближался к «Штилю». Оставалась минута или две – не больше. В отдалении висела чёрная глыба Малого Танатоса. Но и этих сведений было недостаточно, чтобы принести ему какую-то пользу.
Он нуждался в свободе манёвра. Дэйвис отчаянно пытался вспомнить всё, что он мог знать о спасательных модулях. Неужели здесь не было пульта управления, с помощью которого можно было бы изменить траекторию капсулы? Конечно, она предназначалась для чрезвычайных обстоятельств, но обстоятельства могли быть разными, и, следовательно, существовала возможность ситуации, когда пассажир захотел бы взять управление на себя.
Думай, идиот! Вспоминай!
Если бы он знал своего отца, то мог бы понять его инстинктивную реакцию на тщетность и страх. Но он не знал отца. Он ничего о нём не помнил…
Внезапно капсула включила импульсные двигатели и вместо того, чтобы затормозить, резко изменила курс – в сторону от «Штиля». Дэйвис, не веря глазам, смотрел на экран. Пот стекал по вискам, и сердце билось едва ли не в горле. Он не мог понять, кто был предан на этот раз.
Какими бы репликами или обвинениями ни обменивались сейчас «Мечта капитана» и «Штиль», Дэйвис их не слышал. Приёмник капсулы был настроен на другие частоты, или, возможно, сообщения шли по очень узкому лучу. Но он видел, как его капсула удалялась от амнионского корабля. Он чувствовал боковое ускорение до того момента, пока новая траектория не стабилизировалась и импульсные двигатели не отключились
Экран показывал, что капсула летела к космической глыбе Малого Танатоса, которая смутно маячила вдали. Когда прошли первые минуты и «Штиль» не расстрелял его, Дэйвис осознал, что ему дана небольшая отсрочка. Его сердце забилось ещё сильнее, и пот замутил глаза, словно масляная плёнка.
При такой скорости молниеносное падение на Малый Танатос превратит его в кашу – если только он не сгорит сначала в огненном шаре. И именно по этой причине, чтобы избежать возможного ущерба, орудия космопорта уничтожат капсулу до её удара о поверхность планетоида.
Он не мог ничего изменить.
Тем не менее Дэйвис удалялся от «Штиля». Любая смерть была предпочтительнее той участи, которую приготовил для него Ник Саккорсо. Судя по данным экрана, он мог жить ещё шесть часов. Шесть часов борьбы за понимание и выуживание каких-то осколков памяти из непроницаемой бездны, которая заполняла его голову. Ещё шесть часов, чтобы понять, кто был предан на этот раз.
И кем.
Его озабоченность не давала ему успокоиться.
Дэйвис предал своего отца. Нет, это был не он! Это сделала Морн. То есть она предала не отца, а деда. Но, уточнив эту разницу, он потерял нить воспоминания. И тогда Дэйвис намеренно игнорировал разрыв между собой и матерью.
Итак, он предал «Повелителя звёзд».
А может быть, не предал? Он сделал это потому, что страдал гравитационной болезнью, и никто не знал о его приступе. Для выявления такого недуга не имелось тестов – кроме самого гиперпространства. В случае Морн запуском порочного намерения в её уме оказалось большое ускорение.
«Повелитель звёзд» в то время гнался за «Красоткой» Термопайла. Корабль мчался через кренящийся пояс скал, набирая ускорение и сокращая дистанцию для карающей мести. Пират Термопайл только что выжег лагерь рудокопов, погубив всех мужчин, детей и женщин, – их крики о помощи обрывала смерть, и они достигали «Повелителя звёзд», когда люди были уже мертвы. Вот почему полицейский эсминец бросился в погоню, намереваясь уничтожить пиратский корабль.
Для такой работы его и готовили – для адской работы, которую копы выполняли, несмотря на инстинкт самосохранения. Он дежурил на вспомогательном мостике – экстренная поддержка любого пульта, который мог выйти из строя; его задача была ясна – вернее она была бы ясна, если бы им не овладело что-то огромное, что-то прозрачное и неотвратимое, превратив все происходящее в искажённую путаницу. Там, на вспомогательном мостике, с ним заговорила вселенная… И его воспоминания на этом обрывались. Он не мог найти обходных путей, чтобы миновать эту ясную прозрачность. Наверное, она напугала его ум, изменила химию мозга и опалила нервные окончания. Он знал, что его жизнь – нет, жизнь Морн (Дэйвис вновь отделял её от себя) – продолжалась отныне из этой точки. Она знала, что было дальше И Энгус знал. И Ник – хотя, возможно, не так много. Но для Дэйвиса Хайленда путь был закрыт пропастью, которую он пока не мог пересечь.
Для него было легче представить, что кто-то снова оказался предан. Не амнионы. И не он сам. И не его мать. Не в этот раз.
Ник Саккорсо!
Дэйвис видел отвращение на лице Саккорсо и доверял ему. Он был абсолютно уверен, что Ник не рискнул бы обмануть амнионов и спасти сына Морн. А Морн уже делала чудеса, спасая Дэйвиса. Если он выживет в ближайшие несколько часов, это знание может ему пригодиться.
Он не имел особой причины верить в своё спасение. Хотя если Морн удалось увести его капсулу от «Штиля», то она могла придумать и способ сохранить ему жизнь. Чем больше Дэйвис думал о ней, тем сильнее и добрее она ему казалась – каким-то сказочным источником чудес и понимания. Возможно, именно благодаря её поддержке потрясения прошлых дней не уничтожили его. Или погребённое в нём знание о Морн подсказывало теперь, что он может полагаться на неё.
А что, если сын такой женщины, как Морн Хайленд, был способен сам творить чудеса?
Постепенно экран монитора убедил его, что он действительно может быть спасён. К нему направлялся корабль – не абордажный «челнок» со «Штиля», а судно с Малого Танатоса. И оно не стреляло в него. Когда корабль заинтересовался траекторией капсулы, она находилась в часе полёта от скалы планетоида.
