Андрей Щупов - Дитя Плазмы
— Слышишь, Пол? Сосунок-то еще ничего и ни о чем. Досадно, если упустим такой шанс. Может, все-таки позволим ему добраться до лагеря? В надежном сопровождении?..
— Пошел ты к черту! Они же злые теперь. И патронов где-то нашли уйму. После того как пристрелили у них Хадсона, пуляют во все, что движется.
— Ну в Пола-то они не будут стрелять. Подойдешь ближе и расскажешь байку про паренька.
— Ага, так они нас и подпустят!
— Ну, а если попробовать? Эти-то туда направлялись. Значит, никакого подозрения. Тебя же в лагерь вели, сынок, верно?
Гуль машинально кивнул.
— Вот и прекрасно!.. Пол! Ей-богу, ты упускаешь золотой случай!
Лейтенант номер два нехотя приблизился к старику и забрал у него автомат Гуля.
— Ладно… Но только по новым условиям.
— Само собой. Пол. Никакого обмана. Тебя хлопнут, неделю будешь водить, как и договаривались. Но я надеюсь, что ты все-таки вернешься. То есть, значит, сразу вернешься…
Окружение старика захихикало. Один только Пол не улыбался, сосредоточенно хмуря лоб и что-то про себя прикидывая. Детина с массивными плечами подошел к нему и звучно хлопнул по спине.
— Ты, главное, не теряйся. С такой машинкой у тебя наверняка все получится.
Ну а в случае чего ползи на старое место. Там тебя Чен будет ждать. С медалькой. Помнишь, какую мне в прошлый раз вырезали?
Монти что-то пробурчал в ответ. С любопытством покрутив в руках „Калашников“, нюхнул ствол, выщелкнул магазин и взвесил на ладони.
— Вроде полный.
— Значит, хватит на всех. — Губы землистолицего Чена разъехались в неприятной улыбке.
— И не забывайте: неделя за мной!
— Ты что, Чену не веришь?
— Ага, знаю я вас… — Монти повесил автомат через плечо, качнув стволом, выразительно поглядел на Гуля. — Ну, что? В пещеру, малыш!
Они ничего не собирались ему объяснять, а Гуль не пытался расспрашивать.
Впервые на глазах его убили человека, и этого человека он успел пусть немного, но узнать. В смятении он взглянул на лежащего Пола. Только что они говорили, злились друг на друга, но кому-то взбрело в голову выстрелить, и пули разом покончили со всеми спорами. Кратчайшее разрешение всех проблем.
Пол номер два нетерпеливо мотнул головой. Не переча ему. Гуль двинулся к пещере. Слабая надежда искрой замерцала в сознании. Пещера означала темноту, а темнота — это маленький шанс…
Сколько их там осталось позади? Трое?.. Или четверо? Он никак не мог вспомнить точного числа убийц. Все заслонило землистое лицо с недоброй улыбкой. И еще этот двойник… Близнец, даже не задержавшийся над телом брата. Неужели такое бывает?
Несмотря на душевную сумятицу. Гуль заставил себя собраться. Обстановка чудовищная. Ничто не поддавалось объяснению. Реальность словно смеялась над ним. Человечек, угодивший в медвежью берлогу, муравей, заползший в пиротехническую лабораторию…
Перед входом на мгновение задержался. Набрав в грудь воздуха, словно собирался нырнуть, переступил границу света и тени. И тотчас будто растекся по каменной поверхности. Тело растворилось в окружающей мгле, перестал видеть и слышать. Но сразу же обнаружил следующего за ним конвоира. Не по шороху, не по дыханию. Гуль осязал теперь подобно змее или акуле. Более того, совершенно неожиданно он наткнулся на мысли „двойника“. Он наткнулся на них, как натыкается на препятствие вытянувший перед собой руки слепец, — испугавшись первого мига прикосновения, отшатываясь назад. Может быть, он даже ускорил шаг, пытаясь оторваться. И только мгновением позже сообразил, что шагать уже не способен. Нынешний способ передвижения не походил ни на один из привычных. Он перестал быть тем, чем был еще минуту назад.
Субстанция, вобравшая его „я“, ускоряясь, плыла по тоннелю. Быстрее и быстрее. И, не отставая, мчался по пятам близнец покойного Монти.
Собственно говоря, тоннель тоже исчез. Пространство претерпело изменения, которые он не в силах был понять. Он ощущал и двигался!.. Движение! Оно превратилось в аксиому, в единственный смысл, и ничего не существовало, кроме вытянувшегося в струну пространства. Гуль мчался, уподобившись разгоняющейся электричке, но сравнения уже не приходили ему в голову.
Опасность летела следом, и имя ей было Пол Монти. Страх рос, превращаясь в наездника, и, задыхаясь от скорости. Гуль ощущал жала его шпор.
Он не задумывался о направлении. Направлений более не существовало. Как и сторон света. Нужно было спешить вперед, потому что страх и тот, кто его породил, находились сзади. Пустой и легкий, Гуль летел, рассекая мглу, поражаясь той властной небрежности, с которой он ввинчивался в слоистую даль. На какой-то миг почудилось, что американец вот-вот настигнет.
Скорость тут же возросла, и Гуль с ужасом ощутил, что еще немного, и он попросту взорвется от сумасшедшего темпа. Как торпеда, повстречавшая на пути к цели снулого тунца…
Но взрыва не произошло. Вспыхнул свет. Огромный красочный мир ворвался в сознание. Взгляд новорожденного, приоткрывшего веки… Описав короткую дугу. Гуль шмякнулся на землю. Обернувшись, увидел, как следом из черной норы вылетел американец. Жутковатый тоннель доставил их к месту назначения, как пневмопочта доставляет пакеты с письмами, но в данном случае — основательно покуражившись над их телами, над их мозгом.
Гуля пробрала дрожь. Появилось сложное ощущение, будто вернулся в человеческую оболочку после кропотливой хирургической операции.
— Вот и все. — Отряхнувшись, Пол номер два развязно подмигнул Гулю. — Вон за тем склоном нас должны, по всей видимости, ждать.
Он грубовато помог подняться и подтолкнул вперед. Шагая, Гуль успел окинуть окрестности бегльм взглядом. В общем ландшафт не изменился. Их окружали те же холмоподобные горы и пупырчатые скалы. Плотный колеблющийся воздух выделывал знакомые фокусы, изламывая видимые контуры, приближая или отдаляя фрагменты гор.
— Двигай, малыш! И не кувыркайся без надобности.
Гуль отметил, что американец нервничает. Сам он настолько устал, что даже не отреагировал на „малыша“. Мозг затравленным зверьком забился в угол, избрав позицию пассивного наблюдателя.
Цепляясь за вязкие камни, они медленно взобрались по крутому склону и очутились на скалистом гребне. У подножия близкой, похожей на огромного тюленя горы Гуль разглядел поселение — десятка два одноэтажных домишек без окон, без печных труб, выстроенных кривоватым кругом. Это, по-видимому, и называлось здесь лагерем.
— Черт! — Монти судорожно озирался. — Где-то здесь…
Гуль не сразу понял, что он имеет в виду. Откуда-то сверху долетел хрипловатый голос.
