Александр Тюрин - Фюрер Нижнего Мира, или Сапоги Верховного Инки
Тут я заметил свежий шрам у Коли на щеке и решил поделиться догадкой.
— Ну и в итоге она тебя заманила на очередную хату, а там появились ее друзья и попросили тебя уплатить за пользование девушкой. Ты был против и они тебя поцарапали.
— Не они, а она. Зухра меня чуть не зарезала — прямо в кровати. В комнате ничего не было, кроме этой самой кровати и двух стульев, и сам дом выглядел будто заброшенный. Я успел заметить неладное… Руку Зухры перехватил, но она все равно полоснуть меня изловчилась. Там еще кто-то в окно лез, так я его стулом приголубил по кумполу. Из того окна выпрыгнул и убежал…
— В чем мать родила?
— Точно. Пришлось с одного прохожего мужика плащ снять. В общем, тогда я решил к тебе, Саныч, съездить, посоветоваться. Ведь непорядок, рэкетиры-то обязаны знать, что я едва после дембеля, никому ничего не должен, ничем не разжился. Значит, это маньяки какие-то на меня посягнули. Попробуй теперь от них отвяжись.
Я подвалил к телефонной будке. Накрутил номер Буеракова. Он сразу поинтересовался, куда я так тороплюсь, аж запыхался. Я сообщил, что то ли в моей квартирке, то ли на лестничной площадке, посторонние люди выясняют отношения, нажимая на спусковые крючки своих пистолетов. Поэтому неплохо бы правоохранителям проведать мой дом и узнать итоги этого дела. Капитан Буераков, похоже, попытался своим трепом задержать меня, чтобы вычислить мое местоположение, но я был бдительным и бросил трубку.
После этого мы со Кукиным переместились с Васильевского острова в центр города, съели по бутылке пивка и я снова прозвонился Буеракову.
— Хвостов, ты где? Нам бы побеседовать надо. Приезжай в РУВД.
— Вы там вначале разберитесь…
— Чего там разбираться. У тебя в квартире свежий труп.
— Кавказец или среднеазиат?
— Кавказец… Хвостов, не клади трубку. Хвостов, ты пожалеешь, я объявлю на тебя розыск…
Я отсек капитана Буеракова и снова потащил Кукина на троллейбус, надеясь, что мышка-наружка не успела сесть нам на хвост.
— Какие-то кавказцы, какие-то среднеазиаты. Моя Зухра, ваш больничный киллер. Чертовня какая. Чего им всем от нас надо? — задался вопросом Коля Кукин, который сейчас не прочь был завалиться в киношку или приклеиться к девушкам.
— Ну, если насчет кавказцев, то имеются кое-какие соображения… Допустим, Абубакар клюнул на всю эту историю о золоте рейха, тогда он должен прежде всего изловить меня или тебя, чтобы выудить дополнительную информацию. Собственно, джигиты этим вроде и занимались. Уж тем более им не к чему мочить доктора Крылова. У меня пока нет примеров на тот счет, что они кого-то шлепнули или наверняка собирались это сделать. Впрочем, мои соображения, наверное, говна не стоят… Действует к тому же еще одна группа, так называемые «среднеазиаты». И она, похоже, принципиально кончает всех, кто имеет отношение к данной теме.
Вначале Коля не откликался на мои размышления, только сплевывал и говорил: «Перемудрили вы, Егор Саныч». Но потом включился в мозговой штурм:
— Может, среднеазиаты действуют по заказу? Допустим, кто-то их нанял, чтобы никого из посторонних не подпустить к своей теме.
— Значит, Коля, кто-то считает эту тему своей?
— Точно так. Например, доктор Крылов говорил о специнституте КГБ, который стал потом акционерным обществом, как его… «Хроноскаф». «Хроноскаф», он самый.
А что, логично. Опять «Хроноскаф» выплывает в размышлениях. Но уже как заказчик убийств.
— Пошли, Коля, пошли вон из троллейбуса. Он мешает нам продуктивно думать.
Возле остановки стоял книжный киоск, в котором среди прочего торговали толстенным телефонно-адресным справочникам.
Сперва киоскерша артачилась и не давала его посмотреть, однако после угрозы подпалить ее будчонку или запустить туда змею, мигом выдала требуемое под залог кукинских часов. И надо же, в справочнике нашелся «Хроноскаф» — акционерное общество закрытого типа, разместившееся на одной из улочек Петроградской стороны.
— Вообще, это подозрительно, — поделился я мыслью с напарником, — тот ли самый институт здесь указан, да и почему он отдал свое имя в общедоступный справочник? Ведь род занятий у него как бы и не требует широкой огласки.
— А может они заманивают кого-то? — предположил Кукин. — В любом случае хорошо бы на них поглазеть. И желательно в темную часть суток, которая скоро наступает — чтобы раньше времени не примелькались там наши физиономии. Только надо пару фонариков в собственность приобрести… Но я, однако, с места не сдвинусь, пока не положу в пузо большую сосиску и литр пива.
— А я не двинусь в ту сторону даже с бочонком пива и с сосиской, превышающей по росту Петра Великого.
— Кто много дрейфит, тот долго не живет, — веско сказал Коля. — В Отечественную войну, в основном, те летчики уцелели, что летали выше других и часто бросались в атаку.
А что, убедительно звучит, я ведь зажат в клешнях и тисках, мне не затихариться в какой-нибудь норе с набитым холодильником и исправным сортиром, везде найдут.
Короче, посетили мы «Очки», легендарный пивняк возле магазина с оптикой на углу Невского и Грибоедова.
Мне после того литра похорошело — наверное, ввиду общего психопатического состояния; Кукин же, напротив, обрел еще большую стремительность в движениях, которая, правда выражалась в поисках писсуара.
Это сильно сказалось на нашей дальнейшей активности. Когда мы потратили последние карманные деньги на осветительные приборы и нащупали «Хроноскаф», на улицах давно лежал мрак.
Здание, исполненное в стиле «модерн», снаружи немного напоминало теремок Кощея. По обе стороны от него тянулся кирпичный забор, огораживающий внутреннюю территорию. Поверх забора колючка в три линии. Под напряжением?
— Вряд ли, — отозвался Кукин. — Вид у нее неухоженный, кроме того на электрическом заборе любая самая богатая фирма смертельно разорится.
Глядь, а Коля под видом дворника — куртку на другую сторону напялил — начинает какой-то плакатец с кирпичной стены отдраивать и подкатывает к ней мусорный бачок, и подпрыгивает и заглядывает по ту сторону забора, несмотря на маячащих вдали пешеходов.
— Даю объективку, Егор Саныч. На территории много хламья, разбитые автомобили марки «козел», старый автобус, обгоревшие ящики, еще одно кирпичное здание в три этажа со следами приличного пожара, на торце главного дома тоже прокопченности. По-моему, тут не так давно что-то полыхало… Все ворота закрыты, охранников и собаченций на территории не видно.
Коля спрыгнул вниз и, срочно поменяв дислокацию — на случай того, что кому-то намозолили глаза, — мы расположились на подоконнике дома напротив.
