Дэвид Брин - Бытие
Что-то в глубине души Хакера наслаждалось этим. Новое испытание, щекочущее нервы. Но даже это портил один несомненный факт, приводящий в ярость.
Я не получу того, за что заплатил.
ЭНТРОПИЯСоставляя длинный перечень угроз существованию человечества, не начать ли с природных катастроф? Так встретили свой конец многие древние виды. Свирепые динозавры и иная господствующая фауна встречала свою участь с тупым удивлением: у них не было рук, лап или клешней, чтобы навлечь ее на себя.
Так что же может сделать с нами Вселенная? Есть сверхвспышки на Солнце; есть сверхновые звезды; мимо нашего Солнца могут пройти гигантские черные дыры. Или микроскопическая черная дыра может столкнуться с Землей и пожрать ее изнутри. Мы можем попасть в поток магнитных или гамма-лучей или в титанический взрыв в центре Галактики.
А что, если наша Солнечная система на огромной скорости столкнется с густым молекулярным облаком и на Землю обрушатся миллионы комет? А как насчет классики? Например, столкновение с астероидом? (Подробнее об этом ниже.) Есть также сверхвулканы, которые продолжают повышать давление под Йеллоустоном и в десятке других горячих точек – гигантские бассейны лавы под сверхвысоким давлением, беспрестанно пытающиеся вырваться на волю. Да, мы уже пережили подобное. Но одна среднего масштаба отрыжка не устранила угрозу. Вопрос не в если, а в когда.
Список угроз существованию человечества, составленный фондом «Спасательная шлюпка», все увеличивается. Десятки и десятки сценариев – каждый сам по себе маловероятен – вплоть до неизбежного остывания Солнца. Когда-то нас уверяли, что это произойдет через пять миллиардов лет. Но сегодня астрономы утверждают, что температура Солнца растет гораздо быстрее и раньше достигнет гибельной точки. Порога, за которым Земля не в состоянии будет справиться с избытком тепла, даже если избавится от парникового эффекта.
Когда? Неумолимое распространение пустынь может начаться всего через сто миллионов лет. Мгновение ока! Примерно столько времени понадобилось мелким млекопитающим, чтобы выбраться из нор, посмотреть на останки тираннозавра и превратиться в нас.
Допустим, мы, люди, взорвемся, исчезнем, и только мелкие зверьки будут бегать по развалинам наших построек.
У жизни может появиться еще один шанс сделать все правильно.
«Рог изобилия Пандоры»6
Аромат
«Приближается кризис, Лейси. Авк. Ты не можешь бросить своих».
Сдвинув на глаза соломенную шляпу, чтобы защититься от жаркого чилийского солнца, она негромко ответила:
– Что за свои?
Не лучшее время рвать цветы в саду на узком скальном выступе, особенно на большой высоте, сбоку от блестящего купола обсерватории. Однако существуют правила, запрещающие приводить внутрь животных. Нет, для Лейси астрономы сделали бы исключение, поскольку обсерватория построена на ее деньги. Тем не менее newblesse oblige[5], и она не может пользоваться на станции никакими преимуществами. Или хотя бы не делать этого напоказ.
Поэтому, ожидая, пока до нее донесутся слова далекой собеседницы, Лейси выбрала еще один цветок – многоцветную марсианскую розу, одну из тех редких разновидностей, которые распускаются на такой высоте над уровнем моря.
«Ты знаешь, о чем я. Нынешний непрочный общественный договор не продержится. А когда он будет разорван, прольется много крови. Авк. Моря крови».
Серо-синий попугай сидел на краю криокоробки, в которой его недавно доставил курьер. Размороженная, не пострадавшая в долгой дороге птица наклонила голову и подняла лапу, чтобы почесать когтем разноцветную щеку. Казалось, она скучает, и это совсем не вязалось со словами, которые – с швейцарско-немецким акцентом – исходили из ее клюва.
«Эксперимент Просвещения подходит к концу, Лейси. Ур-равк. Это показывают самые совершенные модели ир. Участвуют все десять сословий».
Могло показаться, что попугай рассеянно косит глазом, но Лейси знала, что у него превосходное зрение. Еще одна причина провести этот разговор снаружи, где можно скрыть лицо под шляпой, защищаясь от солнца. Осторожно срезая новый цветок, она спросила: «Все десять сословий? Даже народ?»
Потребовалось несколько секунд, чтобы птица закодировала ее слова, передала через спутник, а другой попугай в Цюрихе их раскодировал. Еще через несколько секунд пернатое существо, сидящее перед ней, раздраженно заговорило в ответ.
«От них ничего не зависит. Перестань уклоняться от ответа! Ты знаешь, о чем говорят наши модели. Самое опасное сословие составляют массы. Особенно если они слабеют. Хочешь, чтобы по улицам покатили двуколки с осужденными аристократами? Но на этот раз не только в Париже – по всему миру. Авк!»
Лейси перестала собирать свой скромный урожай – в основном сине-зеленые цианоморфы для украшения обеденного стола в соседнем монастыре.
«Неужели эта птица только что выговорила «уклоняться от ответа»? Хелен, ты превзошла себя. Прекрасный герольд. Можно, я оставлю его себе, когда мы договорим?»
Следующие три секунды запаздывания птица буравила ее одним глазом, словно понимала, что речь идет о ее жизни.
«Прости, Лейси, – наконец произнесла она. – Если я получу ее назад, наши люди вскроют ее код… авк! Мы не можем рисковать, нельзя допустить, чтобы она попала во враждебные руки. Наш разговор могут ретро-подслушать.
Вот что я тебе скажу. У меня есть другая птица, выращенная специально для тебя. Она твоя, если обещаешь посетить конференцию.
В противном случае, авк, боюсь, все придут к выводу, что ты нас бросила. Предпочла нам своих ученых. Может, твое место в пятом сословии?»
Содержащаяся в этих словах угроза прозвучала серьезно. Лейси собрала инструменты и цветы, молча желая найти в себе силы признать – положа руку на сердце, – что отдала бы все, все свои триллионы, всех слуг ради такой перемены. Если бы ей удалось сменить свою социальную касту, как это сделал Чарлз Дарвин – случайно или в результате тяжелого труда…
Но тот же бог – или случай, – который благословил ее красотой, умом и богатством, а потом и долгой жизнью, отказал Лейси в других качествах. Совсем немного. Хоть и любила науку, Лейси так и не смогла справиться с математикой.
Некоторая подвижность классовых границ существует. Ученый может запатентовать крупное открытие – так бывало со многими в Дикие Двадцатые. Иногда коррумпированный политик наживал такое состояние, что мог подняться до первого сословия. И каждый год несколько шоу-звезд, блаженные, как полубоги, забираются на морозные облака верхнего слоя общественного пирога.
