Уолтер Тевис - Человек, который упал на Землю
Профессор Канутти — стриженный ёжиком, упитанный и с трубкой в зубах — при виде Брайса просиял притворной улыбкой и жестом пригласил его пройти в кабинет — по светло-бирюзовому ковру к пластиковому стулу нежно-сиреневого цвета.
— Рад тебя видеть, Нэйт.
Брайс едва заметно отмахнулся от «Нэйта» и, взглянув на часы, как будто в спешке, сказал:
— Меня тут кое-что заинтересовало, профессор Канутти. — На самом деле он никуда не спешил — разве что поскорее закончить этот разговор. Теперь, когда экзамены прошли, ему нечего было делать целую неделю.
Канутти ободряюще улыбнулся, и Брайс немедленно проклял себя за то, что решил начать с этого осла, любителя поиграть в гольф. Но может быть Канутти скажет ему что-нибудь полезное, — в конце концов, как химик он далеко не дурак.
Брайс достал из кармана коробочку и положил её на стол перед Канутти.
— Вы уже видели такую фотоплёнку? — спросил он.
Канутти взял коробочку мягкими, не знающими мозолей пальцами и озадаченно посмотрел на неё.
— «Краски мира»? Да, я ей пользовался, Нэйт. — Он положил её обратно, будто завершая разговор. — Это отличнейшая плёнка. Самопроявляющаяся.
— Вы знаете, как она работает?
Канутти картинно затянулся своей незажжённой трубкой.
— Нет, Нэйт. Не могу сказать, что знаю. Полагаю, как и любая другая плёнка. Всего лишь чуточку более… сложно. — Он улыбнулся собственной шутке.
— Не совсем. — Брайс потянулся, чтобы взять коробочку, и взвесил её на руке, глядя в ласковое лицо Канутти. — Я провёл с ней несколько тестов, и результаты меня потрясли. Вы же знаете, что лучшие цветные фотоплёнки содержат три слоя эмульсии — по одному для каждого из основных цветов. Так вот, в этой плёнке вовсе нет никакой эмульсии.
Канутти лишь приподнял брови. «Что же ты не удивляешься, придурок?» — подумал Брайс. Вытащив трубку изо рта, Канутти произнёс:
— Верится с трудом. В чём же тогда светочувствительность?
— По-видимому, в самой основе. И, кажется, это сделано при помощи солей бария — одному богу известно, как. Кристаллические соли бария в произвольной дисперсии. И, — он сделал глубокий вдох, — газообразный проявитель. В маленьком резервуаре под крышкой контейнера. Я пытался определить, что в нём, и могу с уверенностью сказать, что там нитрат калия, какой-то пероксид и что-то, что, прости господи, ведёт себя как кобальт. И всё это слегка радиоактивно, и это, вероятно, что-то объясняет… Но что именно — я не уверен.
Выслушав эту маленькую лекцию, Канутти из вежливости помолчал. Затем сказал:
— Звучит дико, Нэйт. Где её производят?
— Завод в Кентукки. Но компания зарегистрирована в Нью-Йорке, насколько мне удалось выяснить. Их акций нет в биржевых списках.
Канутти слушал, сделав серьёзное выражение лица, — наверное, подумал Брайс, одно из припасённых для торжественных случаев вроде вступления в новый загородный клуб.
— Понимаю. Что ж, это ловко придумано, правда?
«Ловко придумано? Чёрт подери, что он хочет этим сказать? Конечно, это ловко. Да это просто невозможно!»
— Да… Ловко. Поэтому я и пришёл к вам с просьбой. — Брайс немного поколебался: ему не хотелось просить об одолжении этого напыщенного мелкого материалиста. — Я хотел бы довести дело до конца — выяснить, как, чёрт возьми, оно работает. Я хотел спросить, нельзя ли мне воспользоваться одной из больших исследовательских лабораторий внизу, в подвале — хотя бы между семестрами. Мне мог бы ассистировать кто-нибудь из студентов.
Посреди этой речи Канутти резко откинулся в своём кресле с искусственной обивкой, как будто Брайс осязаемо толкнул его в мягкую пену подушек.
— Все лаборатории заняты, Нэйт, — сказал он. — Ты же знаешь, у нас сейчас больше промышленных и военных проектов, чем мы можем потянуть. Почему бы тебе не написать в компанию, которая выпускает эту плёнку, и не спросить у них?
Брайс ответил, стараясь не повышать голос:
— Я уже писал им. Они не отвечают на письма. Никто ничего о них не знает. О них ничего не пишут в журналах — даже в «Американской фотохимии». — Он немного помолчал. — Послушайте, профессор Канутти, всё, что мне нужно — это лаборатория… Я могу обойтись и без ассистента.
— Уолт. Уолт Канутти. Но все лаборатории заняты, Нэйт. Координатор Джонсон надерёт мне уши, если я…
— Послушай… Уолт… Это же фундаментальное исследование! Джонсон всегда толкает речи о фундаментальных исследованиях, не так ли? Хребет науки… А мы здесь, кажется, только и знаем, что придумывать более дешёвые инсектициды да совершенствовать газовые бомбы.
Канутти приподнял брови. Его пухлое тело по-прежнему покоилось среди подушек.
— Мы не обсуждаем наши военные проекты в подобном тоне, Нэйт. Наши прикладные тактические исследования — это…
— Хорошо, хорошо. — Брайс с трудом понизил голос, стараясь, чтобы он звучал нормально. — Убивать людей — это фундаментально, разумеется. Фактически часть жизни нации. Но эта плёнка…
Насмешка в голосе Брайса заставила Канутти вспыхнуть.
— Послушай, Нэйт, — сказал он, — то, что ты хочешь сделать, — это вмешательство в промышленный процесс. И, более того, в процесс, который и так прекрасно работает. Чего ты так завёлся? Да, плёнка немного необычна. Ну и замечательно.
— Боже мой, — не выдержал Брайс, — эта плёнка более чем необычна. Ты ведь и сам это понимаешь. Ты профессионал. Как химик ты сильнее меня. Разве ты не видишь, какая технология в ней заключена? Боже правый, соли бария и газообразный проявитель! — он внезапно вспомнил о катушке плёнки в своей руке и уставился на неё так, будто это была змея или древняя реликвия. — Это как если бы мы были… как если бы мы были пещерными людьми, вычёсывали блох из подмышек, и один из нас нашёл бы… ленту игрушечных пистонов… — он замолчал на миг, как громом поражённый, подумав: «Господи ты боже мой, пистоны!» —…и бросил её в огонь. Подумай о традиции, о технической традиции, следуя которой мы изготавливаем полоску бумаги и наносим на неё маленькие точки пороха через равные промежутки, чтобы услышать негромкое «хлоп, хлоп, хлоп!»
Или представь, что ты дал жителю Древнего Рима наручные часы, а он знал только о солнечных… — Брайс не закончил сравнение, задумавшись о пистонах, которые взрываются так громко, совсем не оставляя запаха пороха.
Канутти холодно улыбнулся.
— Что ж, Нэйт, ты очень красноречив. Но я не собираюсь так заводиться из-за штуки, которую придумала какая-то увлечённая исследовательская команда. — Он попытался придать голосу шутливый оттенок, чтобы смягчить свой отказ. — Едва ли нас посетил человек из будущего. По крайней мере, не для того, чтобы продать нам фотоплёнку.
