Андрей Бочаров - Настоящая фантастика – 2013 (сборник)
Он извлёк откуда-то из-под койки плоскую флягу.
– Водка! Чистейший продукт! По пять капель – за знакомство!
Пилот подбросил монету. Аверс.
– А! Давай.
Он снова выдохся. Совсем. Словно опять пришлось идти через раскалённую пустыню.
В каком-то смысле так оно и было.
5
Пламень трескучий сверкал на её очаге, и весь остров
Был накурен благовонием кедра и дерева жизни,
Ярко пылавших. И голосом звонко-приятным богиня
Пела, сидя с челноком золотым за узорною тканью.
Густо разросшись, отвсюду пещеру её окружали
Тополи, ольхи и сладкий лиющие дух кипарисы…
В ритм гекзаметру мерно пульсировали, вспухая и опадая, графики решений. Того самого уравнения, которое проухал в лесу безумный криптограф, и оно, закодированное Фурье-преобразованием, выплеснулось вовне банальными колебаниями звуковой среды. Очевидно, что оно не имеет решения в общем виде. Впрочем, и не надо. Уже понятно, что описывается волновая функция пары частиц, а значит, пространство шестимерно… а это дополнительные частные производные. Хотя операторы коммутируют и частицы симметричны, но, если… если… Если бы не тяжесть чёрных волн с кровавыми гребнями, и воздух, которого всё время не хватает, и застывшее надгробным монолитом время, он бы понял ускользающий смысл уравнения!
Пилот очнулся. Голова кружилась и трещала немилосердно. С койки Стана доносился богатырский храп. Фосфоресцирующее табло указывало биологическое время экспедиции – пять часов, сколько-то там минут утра. Пилот впотьмах оделся, выскользнул из темноты наружу – в кажущийся вечным день Калипсо. Дал глазам освоиться и двинул вдоль приземистых жилых куполов к медотсеку. Интересно, имеются у забавных этих ксенологов камеры слежения или хотя бы «ночной» дежурный по базе?
В медотсеке всё так же пусто, всё тот же синий свет. Он прошёлся вдоль стоек. Срочная реанимация… Кардиологическая… Энцефалоскопическая… Гастроэнтероскопическая… Стоп. Какая-то мысль промелькнула, но, не успев оформиться в слово, растаяла.
– Бессонница, пациент? – Знакомый, слегка насмешливый голос.
Значит, дежурный по базе есть. Вернее – дежурная.
– Что-то голова болит, любезная Сандра.
Она принюхалась, коротко рассмеялась.
– Всё понятно. Вот вам, – открыла шкаф с медикаментами, покопалась, – антиалкогольные таблетки. Обе – под язык. Рассасывайте. И никогда больше не пейте со Станом.
– Отчего же? – улыбнулся пилот. – Я узнал много интересного о зимней экзорыбалке. Я получил приглашение на подлёдный лов в океане одного из спутников одного из газовых гигантов в некой засекреченной системе. Только представьте – жёсткий скаф, снаружи минус двести плюс радиоизлучение, полуторакилометровая скважина…
– Вы несносны, Макс! Вот скажите, зачем понадобился вчерашний спектакль? И нечего мне тут бровкой так делать! У нас очень дружная команда, а из-за вас мы все переругались.
– Спектакль?
– Вот да. – Сандра почесала бровь. – Давайте без дураков. Ясно, что на Калипсо вы не впервые. Не могли же вы на ходу производить все эти невероятные вычисления? Валдис так и сказал: знаю, кто может решать дифуры в уме аналитически, численно – нет.
Пилот снова улыбнулся – Сандра в точности воспроизвела манеру речи бородача. Интересно, сколько всё же ей лет? Биологических, да, лет двадцать пять – двадцать восемь. А физических? Видимо, поболе. Почему нет? Вот хотя бы он – биологических сорок пять, да таких сорок пять, что ни один ген-паспортист не прикопается, а вот физических… э, лучше не вспоминать.
– И вот, получается, – продолжала Сандра разоблачительную речь, – что есть две возможности. Или вы имперский инспектор…
– С чрезвычайными полномочиями, – тут же ввернул пилот.
– Да. Или крупный учёный. Были же три экспедиции на Калипсо. Вы участвовали, сделали открытие, военные заграбастали, положили под сукно, всё как обычно. Вас затёрли, отстранили, забыли, всё засекретили. Это они любят.
«Они», заметил себе пилот. Ох уж эти женщины. Или она нарочно? Не понять.
– И вы решили на свой страх и риск отправиться в систему Ипсилона завершить исследования. А тут мы.
Пилот потёр подбородок и обнаружил, что тот порядочно зарос щетиной.
– И какого же вы, Сандра, держитесь убеждения?
– Я вижу, что вы учёный. Вчера, когда вы всё это нам рассказывали, вы впали в состояние, напоминающее транс. Бр-р! Такое нарочно не изобразишь. Вы были слишком искренне увлечены.
– Теория вероятностей не на вашей стороне, дорогая Сандра, – невозмутимо парировал пилот. – Полный факторный анализ даёт вероятность того, что я таки звёздный инспектор… скажем, округляя, восемьдесят пять процентов. Остальное приходится на учёного-неудачника. Правда, есть ещё одно… Ненулевая вероятность, что я тот, за кого себя выдаю, – пилот грузовоза. Это я, к вашему сведению, только что подсчитал.
– Вот ещё раз услышу про пилота грузовика – вы мой враг навеки!
– Всё-всё, сдаюсь!
– Так зачем вы устроили цирк?
– Хм… Обидно стало. Все такие важные…
– Не проходит. Вы, Макс, не тот человек, который легко обижается.
– Значит, правду и только правду?
– Вот её.
– Мне захотелось произвести впечатление на вас.
– На меня?
Похоже, удивилась, похоже – впервые.
– А на кого ещё? Не на Ксану же с Анной и не на того хлыща, который не сводит с вас глаз?
– Вот этого только не надо, Макс! Андрей хороший, он аспирант Бертрана, очень талантливый.
– Это я успел заметить… Да погодите вы! – Пилот ловко увернулся от затрещины, не сказать, впрочем, что наносимой совсем уж всерьёз.
– Вы идиот, Макс! Ксана с Анной теперь только и думают, что вы лишили их научного приоритета, а Валдис…
– А Валдису просто завидно, – закончил за неё пилот. – Сандра, в вашей богадельне сплошные технари. Ксеноконтактёры высшего порядка хоть есть? Кроме вас, конечно?
Начальница медицинской службы второй раз выказала удивление – брови её на неуловимую долю мгновения дёрнулись. Но только на долю.
– А то! Бертран – контактёр с мировым именем. Андрей… ну, я уже сказала. И, да, я. Таблетки подействовали?
Пилот прислушался к внутренним весам. Остатки ацетальдегида покинули организм, голова не болела, мысли не путались.
– Тогда марш спать. Завтра, то есть уже сегодня, предстоит важное обсуждение.
– Какое?
– Узнаете… В койку, бегом.
Какая женщина, успел подумать пилот, перед тем как провалиться в сон, на сей раз без сновидений.
6
Поднимая пластиковыми траками облачка металлической пыли, лёгкая машина резво пересекала плато. Типовой исследовательский вездеход класса «Жук» и вправду напоминал жука на гусеницах – пилот усмехнулся получившемуся каламбуру – благодаря зализанным формам, куполообразной башенке внешнего обзора и продолговатому «носу». Тонкий, но прочный титановый корпус надёжно защищал экипаж, климатическая установка спасала от жары, электродвигатель почти бесшумный. А вот пассажирский отсек невелик. Бертран же распорядился, что к Городу поедут пятеро: Андрей, Валдис, Стан, Макс и сморчок-физик. Кажется, его зовут Барнс. Или Бернс? Незапоминающееся какое-то имя. Или фамилия? То ли звучное имя категорически не шло сморчку, то ли в группе Бертрана он недавно. Скорее, и то и другое, даже сверхобщительный Стан морщил лоб и беззвучно шевелил полными губами, прежде чем обратиться к физику. Может быть, поэтому Бертран назначил Барнса водителем, которому следовало неотлучно находиться при вездеходе, а в Город не соваться?
