Андрэ Нортон - Патруль не сдается!
— Воином: набеги… жизнь…
— А я… я был с го'нди, — отозвался Осторожный Олень.
— Но…
— Ведь бледнолицые уверяли нас, что подобная власть — власть вождя — не существует?! Да, пинда-лик-о-йи много болтают, бледнолицые вечно заняты, уткнулись в свои инструменты, машины, и не способны глаз оторвать и посмотреть на окружающее. А тех, кто думает по-другому, чьи достоинства нельзя измерить привычными рамками, тех называют глупыми мечтателями. Но не все бледнолицые так считают, Тревис. Например, доктор Эш, он понемногу начинал прозревать.
Может быть, и я все еще стою на середине лестницы в прошлое, но я уверен в одном: для нас обратной дороги нет. Наступит время, когда из семени прошлого прорастет что-то новое, и я верю: ты заслуживаешь стать наставником юности, этого нового. И прошу тебя, возьми Цуая, а в следующий раз — Льюпа. Ибо молодым, кто как тростник гнется по ветру слов, нужно дать твердую опору.
Тревис вновь почувствовал ожесточенную борьбу в себе. Борьбу между его культурой и диким инстинктом, так же как мысли и образы, заложенные редаксом, воевали в нем с представшей перед ними реальностью. Но теперь он чувствовал себя гораздо уверенней, чем в ночь первого пробуждения, и больше доверял своим ощущениям. Он знал также, что никто из апачей не признает в себе силу го'нди, власти духа, известную одним лишь великим вождям, если только она действительно не гнездится в его груди. Может, эта власть и была химерой снов о прошлом, но ее влияние неоспоримо здесь и сейчас. Тревис не сомневался, что Осторожный Олень безоговорочно верил в свои слова, и эта вера передавалась другим.
— Это росток мудрости, нантан…
Осторожный Олень тяжело покачал головой.
— Нет, я не нантан, не вождь. Ты мне льстишь. Но я уверен в некоторых вещах. Ты тоже способен верить в то, что у тебя внутри, мой младший брат.
На третий день, двигаясь к востоку вдоль горной цепи, Тревис наконец сумел найти, как ему показалось, подходящее место для постоянного лагеря. Неподалеку проходил каньон, по которому протекал небольшой ручей. К нему сходилось множество звериных следов. По целому ряду крутых уступов он взобрался наверх и обнаружил растущий на склоне подлесок, из которого можно было нарезать жерди для типи. "Вода и пища под рукой, — размышлял Тревис. — Крутые уступы легко защитить от врагов, и даже Деклай со своими сторонниками признал бы такое место самым удобным для лагеря".
Выполнив свой долг перед кланом, Тревис мог теперь позволить потратить время на обдумывание собственной проблемы, вот уже который день мучившей его. Навигационные карты к Топазу были введены в кассету давно исчезнувшими людьми, таким образом, планета явно была очень важна для них. Но почему? Однако пока он не увидел на планете никого, кто по своему разуму превосходил бы жабьемордых. И его не покидала мучительная мысль, что во всем этом крылось нечто таинственное. Это подозрение не давало ему покоя ни днем, ни ночью. А может, Деклай прав, когда обвинил его в том, что он слишком уж безоглядно следует по стопам пинда-лик-о-йи? Ведь Тревис вполне готов был довольствоваться обществом одних койотов, одиночество среди дикой и незнакомой природы нового мира не казалось ему таким уж подавляющим и пугающим, как для других членов клана.
На четвертый день после того как раскинули постоянный лагерь, Тревис возился со своим вещмешком, когда рядом с ним присоли на корточки Джил-Ли и Осторожный Олень.
— Собираешься на охоту? — первым завел разговор Осторожный Олень, непроницаемым взглядом следя за сборами.
— Только не за свежим мясом, — откликнулся Тревис.
— Чего же ты опасаешься? Что ндендай — враг людей — считает эту землю своей? — настороженно спросил Джил-Ли.
— Твои слова могут оказаться пророческими, — ответил Тревис. — Но сейчас я собираюсь охотиться совсем за другим. Я хочу узнать, чем был этот мир раньше, многие поколения назад, и почему путь к нему был нанесен на космические карты, которые привели наш звездолет сюда.
— И ты уверен, что это знание способно принести нам пользу? — задумчиво протянул Джил-Ли. — Что оно наполнит мясом наши желудки, даст кров нашим телам, дарует жизнь нашему клану?
— Это все вполне вероятно. Незнание — вот что может оказаться бедой.
— Справедливо. Незнание всегда сродни беде, — согласился Осторожный Олень. — Но лук, который пригоден для силы одного воина, может не подойти другому. Помни об этом, молодой брат. И, кстати, ты отправляешься в путь один?
— Вместе с Нагинлтой и Наликидью я не одинок.
— Возьми с собой Цуая. Четвероногие помощники хороши для того, кому они преданы и уважают. Однако плохо, когда человек уходит один от своего клана.
Ну вот, опять это проявление монолитности у клана, чего он, Тревис, не всегда разделял. С другой стороны, молодой Цуай помехой не станет. Юноша уже доказал зоркость глаза, быстроту ума, интерес ко всему новому, так несвойственный остальным.
— Я собираюсь найти тропу сквозь горы. Это может стать долгой дорогой, — из вежливости запротестовал Тревис.
— Ты думаешь вести поиск на севере?
Тревис пожал плечами:
— Не знаю, да и как я могу предполагать? Надо же выбрать какое-то направление.
— Цуай пойдет с тобой. Он молчалив среди старших, как и положено юнцу, но его мысли так же свободны, как и твои, — заключил Осторожный Олень. — Я вижу в нем такую же беспокойную тягу к новым местам.
— И еще, — Джил-Ли поднялся. — Не заходи далеко, брат, чтобы не потерять обратной дороги. Это огромный мир, и мы здесь — как песчинка на берегу озера.
— Это я тоже знаю, — Тревис понял двусмысленность слов Джил-Ли, и тот скрытый намек, который остался невысказанным.
На второй день пути они вышли на перевал, как и надеялся Тревис. Под ними распростерлись долины, одетые в темный янтарь. Но теперь Тревис знал, что это трава, как и в южных долинах. Цуай указал подбородком:
— Просторно. Здесь только и разводить коней, да скот.
У Тревиса мелькнула мысль: а найдется ли в этом мире животное, подобное коню?
— Ну что, спускаемся? — нетерпеливо спросил Цуай.
Степям, раскинувшимся перед ними, казалось, не было ни конца, ни края. Ровная, гладкая равнина без малейшего признака зданий или построек, голая, открытая всем ветрам. Но она манила его своей загадочностью.
С вершины перевала равнина казалась близкой, но им пришлось спускаться целые сутки. И только в середине утра второго дня предгорья остались у них за спиной. Они прямо-таки окунулись в густое море травы, которая скрывала их по пояс. Впереди, там, где бежали койоты, зигзагами волновались золотисто-рыжие заросли. Молча пробираясь сквозь траву, Тревис неожиданно обратил внимание на странное жужжание.
