Таня Воробей - Жирафа
Он почувствовал, как сильно устал, только когда за Олесей закрылась дверь. Перевернулся на бок, поплотнее закутался в тонкое больничное одеяло и сразу же заснул.
И снилось ему, что его клонит ко сну, но он борется с дрёмой и всё твердит: "Не спи, не спи. Глупо спать, когда ты счастлив".
О чём ты думаешь, когда просыпаешься?
Их совместная жизнь началась совсем не так, как мечталось каждому из них. Но она всё-таки началась - и это было главным.
Ни на минуту папа не оставался один, рядом всегда был кто-то - или Олеся, или Вика. Оказалось, что Олеся не такая отвратительная хозяйка, как можно было предположить. Она довольно ловко справлялась со всеми домашними обязанностями, и ни о чём не просила Вику. Та помогала только тогда, когда хотела этого сама.
- Лучше позанимайся, - отговаривала её Олеся. - В своей жизни ты ещё успеешь находиться по магазинам.
- Но ведь это мой отец болеет, - напоминала ей Вика. - Я тоже хочу быть полезной.
- Девочки, не ссорьтесь, - кричал из своей комнаты папа. - А то мне самому придётся идти за продуктами!
Они замолкали, Вика показывала Олесе язык, а та ей - кулак.
Вика часто подслушивала их разговоры. Она считала, что в этом нет ничего стыдного. Ведь это её отец, она имеет право знать о его жизни всё. И однажды она подслушала вот что.
- Леся, я могу тебя о чём-то попросить? - спросил отец. Он всегда называл её этим нелепым именем наедине.
- Ты же знаешь, - сказала Жирафа. - Всё, что угодно.
Но он молчал, как будто не решаясь заговорить.
- Чего молчишь? Чего ты боишься?
- Во-первых, я не люблю повторяться. А во-вторых, боюсь показаться занудой.
- Я прекрасно знаю, что ты зануда, - было слышно, как Жирафа смеётся грудным смехом. - Говори.
- Леся, может быть, ты выйдешь за меня замуж?
Вика обмерла. Её сердце стучало так сильно, что она испугалась, как бы они не услышали этот стук через дверь. Сейчас должно было случиться то, чего Вика так давно ждала, так сильно боялась. Жирафа выйдет замуж за отца и в скорости станет Чёрной Вдовой, - так в фильмах о мафии называют женщин, чьи мужья скоропостижно умирают, оставляя им всё своё состояние.
Томительная пауза затягивалась. Вот, сейчас Жирафа скажет: "Да", скажет: "Я так счастлива. Когда будет наша свадьба?", и всё. Но Жирафа молчала.
- Я знаю, как ты на меня обижена, - торопливо заговорил отец. - Знаю, что вёл себя... Да что там говорить! Я всё разрушил своими руками. Но теперь... Теперь это всё неважно. Я должен позаботиться о тебе, как могу.
Что это значит - разделить с кем-то свою жизнь? Никогда раньше Вика всерьёз не раздумывала над этим. Что это - дар или ноша? Поездка в дальние страны или пребывание в одной камере? И вообще - что за странная мысль: отдать кому-то кусок своей жизни, а взамен получить часть чужой, эдакого кота в мешке.
- Так ты согласна? - спросил отец.
- Нет, - сказала Олеся. И ещё раз повторила: - Нет.
- Ты должна, - не отступал он, - ты должна мне позволить эту малость. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Поверь, это будет недолго...
- Замолчи! - резко прикрикнула она.
- Кем ты будешь, когда меня не станет? Никаких прав, ничего... Короче, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
- Нет, - ласково сказала она. - Знаешь, в чём твоё несчастье? Я не выйду за тебя замуж. А знаешь, в чём твоё счастье? Я не выйду за тебя замуж сейчас.
- А когда?
- Потом.
- Но ты же знаешь, что не будет никакого "потом".
- Ну что же, - Олеся вздохнула. - Если не будет никакого "потом", то никакого "замужа" тоже не будет.
Сказала, как отрезала. Больше к этому разговору они не возвращались. Вика почувствовала огромное облегчение, но не радость. Получалось, что Жирафа была не такой уж плохой. Прямо скажем - она была даже хорошей. Ненавидеть её с каждым днём становилось всё сложнее и сложнее. Но голос, звучащий у Вики в голове, призывал не верить гладким и сладким словам Жирафы. Голос умолял не сдаваться и ненавидеть её по-прежнему.
"И всё равно Жирафа корыстная и лживая, - уговаривала себя Вика. Просто она цену себе набивает, благородненькой прикидывается. А сама корыстная и лживая, вот. И я буду повторять эти слова столько, сколько нужно. Я буду повторять их до тех пор, пока они не станут правдой".
А между тем, отцу становилось всё хуже и хуже. Его кожа пожелтела, глаза ввалились, он иссох и сжался. Казалось, в постели лежит десятилетний ребёнок, а не взрослый мужчина.
Иногда по ночам Вика слышала, как Олеся плачет на кухне. Плачет тихо, приглушённо, долго, по-детски. Но на утро на её лице не было никаких следов от этих ночных слёз, - она была свежей, умытой солнечным светом, бодрой. Теперь ей надо было бодриться за двоих.
Вика старалась не пропускать занятий. Ей было стыдно признаться в этом даже себе, но ей не хотелось лишний раз оставаться дома - наедине со своими страхами, в ожидании приближающегося кошмара.
Она не забывала об отце ни на минуту, но в школе можно было не чувствовать себя такой несчастной. И потом, в школе был Влад. "Это не любовь, не любовь, - повторяла себе Вика. - Меня просто тянет к нему, вот и всё". Ей казалось, что это плохо, что так не должно быть. Но было. Как будто они были связаны пуповиной, если один из них уходил далеко, пуповина натягивалась, и обоим становилось больно.
- Ты с ним встречаешься? - спрашивала любопытная Женька. Всё-то она успевает: и своей жизнью жить и в чужие влезать. - Что, большая Л.?
Чижик всегда так говорила о любви - "большая Л." Ей не хотелось лишний раз произносить слово "любовь". "Люди всё портят словами, - говорила она. Сто раз скажешь "халва" и становится не сладко, а противно. Сто раз скажешь "любовь", глядишь, слово и потеряет свой смысл".
- Так что у вас, - не отставала Женька, - большая Л.?
- Ничего подобного, - Вика ущипнула себя за руку, чтобы отвлечься на эту боль и не покраснеть. - Просто мне скучно, вот я с ним и хожу.
- Ага, скучно, - было видно, что Женька ни одному её слову не верит. Вижу, как ты на него смотришь.
Вика поняла, что запираться глупо. Она сама себя не понимает, а если ещё будет что-то придумывать, окончательно запутается.
- Не знаю, Чижик, - призналась она. - Совсем не знаю. Иногда я говорю себе: "Я его люблю" и чувствую, что это неправда. И тогда говорю вслух: "Я его не люблю". И... тоже ложь.
- Да-а, - в задумчивости Женька пригладила волосы на висках. - Даже не знаю... Ведь по-разному бывает. Бывает - раз! - и влюбилась, как будто шла-шла и провалилась в открытый люк. Но бывает и по-другому: ничего не подозреваешь, просто живёшь, просто дышишь, а потом оказывается, что ты давным-давно и по уши в этом самом люке.
Вика с интересом посмотрела на подругу. Так и есть. Даже странно, что Чижик всё правильно понимает, а главное - может объяснить.
