Алекс Орлов - Антология мировой фантастики. Том 4. С бластером против всех
С улыбкой Майкл подумал о том, каким могло быть его впечатление от культуры пришельцев и стал бы он так восхищаться ею, не уделяй эти люди столько внимания такой казалось бы незаметной и простой вещи, как чистота. Современнейшая цивилизация Центавра, оснащенная всеми спектрами антибиотиков, с абсолютно и автоматически стерилизуемой пищей и напитками и прочими попутными благами далеко продвинутой медицины, техники и производства продуктов питания в плане поддержания здоровья народонаселения, опускала себя за нижние пределы любой дикости и буквально валялась в грязи. У них, видите ли, не было причин для того, чтобы вести себя иначе. С общепринятой точки зрения направлять человеческий труд и деньги на борьбу за чистоту считалось неэффективным - ведь повсюду имелось столько других проблем, требующих немедленного разрешения.
Но вот пришельцы так не считают, продолжал мысленный разговор с самим собой Майкл Вайерман. Смогли бы они иначе завоевать Землю? Оказался бы среди них я? (Уделили бы они мне хотя бы сотую толику того внимания?) Может оказаться, что возможность победы сил освобождения зависит от длины щетины на подбородке такого человека, как Франц Хамиль, например. Это как еще посмотреть.
Майкл Вайерман продолжал глядеть в окно. Приняв горячую ванну и переодевшись, он почувствовал себя гораздо лучше. Он хорошо выспался ночью, но усталость еще не до конца ушла из него. Усталость въелась в мозг его костей, и он знал, что ему не избавиться от нее до тех пор, пока он не станет равноправной частью этой толпы, вон там на улицах, пока не заведет себе знакомых и не найдет жилье. Сколько можно сравнивать то, что он видит перед собой сейчас, и что ожидал увидеть, следуя воображению и рассказам о Земле своего детства - какой в этом толк? Другой Земли у него уже не будет, только эта, и он должен любить ее, какой она есть, и поклоняться ей. Это его родина, куда он так жаждал вернуться.
В дверь его комнаты постучали.
– Войдите, - крикнул он, и когда дверь отворилась, неловко повернулся. - Да?
На пороге стоял средних лет и среднего телосложения мужчина с сединой в волосах и толстой папкой под мышкой. Одет мужчина был в странно скроенный, по сравнению с модой Чиерона, но несомненно дорогой и консервативный костюм. Мужчина сверился с этикеткой приклеенной к корешку папки.
– Майкл Вайерман?
– Да, - ответил Майкл и с живым любопытством посмотрел на мужчину. Это был первый классифицированный пришельцами землянин, которого он видел так близко и с которым говорил. Естественно, что в нем немедленно проснулись интерес и любопытство.
– Моя фамилия Хобарт, мистер Вайерман, - представился пришедший, не протянул Майклу для пожатия руки и, повернувшись, вкатил в комнату небольшой аппарат на бежевом, высотой по пояс, эмалевом столике на колесах. На передней панели аппарата имелся экран, несколько указателей и шкал, а также клавиатура, на боках аппарата висели многочисленные непонятные дополнительные приспособления.
– Вы врач? - спросил Майкл Вайерман.
– Совершенно верно, - быстро отозвался пришедший. - Но пускай это вас не тревожит. Я не собираюсь привязывать вас к столу, и трепанация черепа вам тоже не грозит.
– Я ничего такого и не думал, - ответил Майкл Вайерман.
Хобарт поднял темную бровь.
– В самом деле? Тогда прошу прощения.
Землянин быстро и как-то обидно усмехнулся.
– Иногда не знаешь, сколько таким, как вы, бывает известно о процедуре классификации.
Майкл Вайерман почувствовал поднимающееся в груди раздражение. Это неожиданное чувство удивило его, поскольку он не считал себя обладающим правом на такие эмоции. Но потом, улыбнувшись самому себе, он решил что сейчас, в этот краткий промежуток времени, может позволить себе быть таким, как пожелает. Теперь уже было совершенно неважно, кем он был прежде - к вечеру сегодняшнего дня его прошлое будет отсечено начисто. И совершенно неважно, что о нем подумает сейчас этот человек, земной врач - все мысли ему заменят результаты тестов, которые он вскоре получит. В этот чудесный свободный промежуточный период перехода из одной жизни в другую, от лояльности одной к лояльности другой, не было никаких принципов, которых он обязан придерживаться, не было ничего и никого, что или кто мог бы вселить в него страх. И если в прежней жизни, без сомнений, он совершал что-то дурное или даже непростительное по любым меркам - не святой же он, в конце концов - ну что ж, тест даст ему отпущение грехов.
Майкл указал рукой на стул.
– Присаживайтесь, доктор, - проговорил он вполне по-мужски, голосом, ничем не отличающимся от голосов других мужчин. - Таким, как я? Таким как я диссидентам и бунтовщикам, хотели вы сказать? Вероятно, повсеместно нам приписывается полное невежество. Но я особый случай, доктор. Вам часто приходилось тестировать бунтовщиков?
Хобарт пронзительно посмотрел на Майкла и отрицательно покачал головой.
– Нет, не сказал бы, что особенно часто, - ответил он ровным голосом. - Как вы знаете, обычно…
– Я ничего не знаю, доктор.
– Отлично, если вы не знаете, то как правило диссиденты требуют, чтобы их оставили в покое - это бывает одно из их основных требований. Они считают себя персонами вне общества и любых моральных уставов. По сути дела это так и есть, они с трудом способны сходиться с людьми, и потому желанный покой, в большинстве случаев, им предоставляется.
Доктор опустился на стул, и Майкл задал ему новый вопрос:
– И те из диссидентов, с кем вам приходилось иметь дело, обычно бывали полны суеверных страхов о промывании мозгов и таком прочем?
– Да, можно сказать и так.
– И сюда вы шли, ожидая увидеть очередного такого же недоумка?
– Да.
В глазах доктора наконец мелькнул интерес. Он даже подался в своем стуле в сторону Майкла.
– Но вы ведь не любите диссидентов, верно, доктор? Он них вечно жди неприятностей. Время от времени они убивают людей и не только таких же отщепенцев как сами, но и честных граждан.
– Не могу спорить с этим.
– По сути дела, многие земляне презирают и ненавидят диссидентов.
– Да, это так, - ответил доктор и улыбнулся словно бы каким-то своим мыслям.
Начало разговора сбило Хобарта с наезженной колеи, но он уже успел проанализировать ситуацию, переориентировать свое поведение и теперь ждал только удобного случая, чтобы снова взять все под свой контроль.
Майкл Вайерман заметил эту улыбку и прочитал ее тайный смысл. Он замолчал и внимательно посмотрел на доктора Хобарта. Он был совершенно точно уверен, что расскажи он сейчас Хобарту, как пристрелил в горах двух его сотоварищей по цеху, это только подняло бы его акции. Но горечь и потрясение еще были свежи в его памяти. К тому же, ему нужно было постараться произвести хорошее впечатление.
