Вячеслав Поляков-Прокопьев - Цивилизация из канализации
— Просто во времена нашего детства родители не всегда имели возможность купить что-нибудь магазинное… Обходились тем, что было под рукой. Так пролетали день за днем, а там пришла пора и поступать в школу.
— Вот и получается, что детство у меня прошло во дворе, никаких особенно ярких воспоминаний не запечатлелось в памяти. В первый класс я пошел с радостью. И — пошло-поехало!..
Глава 32
— Почему вы, мужчины, такие скрытные? Скажете много — и ни о чем… Я бы, например, с удовольствием послушала ваши воспоминания об отношениях с девочками.
— Да не было никаких отношений… С девочками я старался не общаться вовсе, в том возрасте мне казалось, что они только и умеют, что хихикать, плакать и показывать язык, когда надо и не надо…
— Я всегда держался от них подальше. Да и в дальнейшей жизни как-то у меня не складывалось с женским полом. В утешение себе я считал, раз не складывается, значит, не очень-то и нужно. Обойдусь. И обходился… пока не прозвучал ваш судьбоносный звонок.
— Мне приятно это слышать. Действительно, судьбоносный! По-другому и не скажешь.
— Снова послышался шум из тоннеля. Он нарастал по мере приближения, оттесняя привычные звуки города на задний план. В тоннеле показалась передовая группа основного отряда.
— Завидев Константина, бойцы направились прямо к нему. По-военному кратко доложили ситуацию. К сожалению, радовать успехами в поиске следов полковника и его приспешников им не приходилось. Ни присутствия, ни каких-либо следов деятельности беглецов, как и первому отряду, обнаружить не удалось.
— У командира сложилось впечатление, что вражеского отряда здесь вообще не было… либо он еще не появился. Полковник с верными ему боевиками могли, конечно, и затаиться где-нибудь… Катакомбы велики, и еще не все закоулки изучены, но полагаться на такую возможность не следовало. Шансы на то, что противник отсиживается именно там, были практически нулевыми.
— Прошло еще томительных полчаса. На этот раз в глубине тоннеля показались Александр-Эдвард с Иззей-Кристиной, за ними семенили бойцы третьего отряда. Новости мало чем отличались от полученных ранее.
— Никаких следов! Это было в высшей степени странно. Константин не мог ошибиться! Неужели чутье подвело стратега? Бывает и такое. Задумчиво почесав подбородок, он проговорил:
— И все-таки она вертится… Ну не может полковник не появиться здесь, для него сейчас безопаснее места не сыскать во всем городе! Тем более — с отрядом. Будем ждать. Предлагаю выставить охранение, разумеется, как следует замаскировав.
— Основные силы отойдут, чтобы не спугнуть разведчиков полковника. В случае обнаружения противника секрет подаст сигнал тревоги, и наш отряд выдвинется сюда, чтобы захватить-таки, наконец, ненавистного узурпатора!
— Всем занять боевые позиции! Собрав вокруг себя ближайших соратников, Константин сказал, обращаясь к Александру-Эдварду и Иззе-Кристине:
— Ваши новые родители желают неотлагательно увидеть вас, хотя это решение далось им нелегко… Ведь похорон, как таковых, в виде ритуала погребения ваших мертвых тел, не было. Де-юре, по документам, вы как жили, так и продолжаете жить, ведь смерть принято фиксировать только в момент остановки сердца.
— А вот прежнего Александра как такового более не существует, хотя официально он все еще числится без вести пропавшим. Что касается тебя, Иззя-Кристи, все проще, чем кажется на первый взгляд. Твою мертвую тушку мы похоронили С Александром-Эдвардом — сложнее.
— Его бывшее тело никуда не делось, гуляет себе под управлением полковника этаким зомби… В-общем, сплошная неразбериха и путаница. Поэтому во время предстоящей встречи с родителями, Александр-Эдвард, твоя основная задача — не проболтаться случайно ни о чем таком… полагаю, лучше всего для тебя меньше говорить и больше молчать.
— Все будет в лучшем виде, не беспокойся. Стариков не расстроим! Правда, Иззя-Кристи?
— Мы постараемся. Если честно, своих родителей я не очень помню, да и братьев-сестер тоже… Оно и неудивительно, учитывая, что братьев и сестер у меня сотни! У нас не принято привязываться к родителям. Теперь мне придется поменять свое мировоззрение… Что же, как я уже говорила, — постараемся. Буду паинькой, пусть в основном говорит Александр-Эдвард.
— Тогда поехали. Машина стоит в квартале отсюда.
Когда машина с нашими героями уже тронулась в путь, Константин вкратце изложил друзьям историю двух семей, жизни которых судьба сплела таким витиеватым образом.
— Эти семьи проживали в одном подъезде и даже на одном этаже старого дома, одного из тех, что в народе известны как «сталинские высотки». Собственно, туда мы сейчас и направляемся. Ваши дедушки, други мои, были в давние времена высокопоставленными правительственными служащими.
— Потому-то и проживали в столь престижном доме. В-общем, действуем так. Заходим, держимся скромно, но с достоинством. Если угощают — ни от чего не отказываемся, улыбаемся и кушаем предлагаемые блюда. Беседу вежливо поддерживаем, но сами не начинаем! Всем ясно?
— Да уж! Шаг вправо, шаг влево… Может, вообще будем молчать, а ты говори, говори, говори, речистый ты наш?
— Да чего вы, в самом деле, возмущаетесь? Я же для общего блага стараюсь! Им тоже, сами понимаете, нелегко. Если будут спрашивать насчет воспоминаний из прежней жизни, отвечайте уклончиво и как можно более неопределенно. Дескать, смутно припоминаю то, вроде бы помню это… Старайтесь не утверждать ничего конкретного!
— Вообще, идеальный вариант, если родители предложат просмотреть семейный альбом… Но это, к сожалению, бывает обычно только после чаепития. Так что придется разыгрывать частичную амнезию! Это, я надеюсь, понятно? И повторяйте как «Отче наш» свои новые имена, отзывайтесь только на них!
— Все! — Прервал поток Костиных наставлений Александр-Эдвард. — Достал ты нас, великий интриган и психолог. Все, молчим до самой двери!
Они рассмеялись, снимая нервное напряжение, и действительно смолкли. Да и приехали уже!
Дверь им отворила девушка в белом передничке, присела в почтительном книксене и пригласила войти. Как она ни старалась, недоумение и испуг все равно проступали у нее на лице бледностью даже несмотря на умело нанесенную косметику.
— Видимо, ей было трудно справиться с суеверным страхом при виде оживших молодых хозяев, которые ее даже не узнали. Служанка удалилась, и руки ее заметно дрожали, когда она прикрывала за гостями дверь.
