Кен Лю - Королевские милости
Самый большой шатер в лагере превратили в праздничный зал. Низкие столы стояли рядами, за ними хватило места всем аристократам и командирам, представлявшим Шесть королевств. В самом конце, на платформе, поставили отдельный стол для маршала Цзинду и его самых почетных гостей. Король Туфи прислал своего посла, но его сознательно не пригласили на помост.
Куни отметил, что их с Луаном посадили у самого входа, подальше от почетных гостей, а Муну и вовсе не хватило места, так что ему пришлось остаться снаружи, вместе с телохранителями и другими, менее достойными последователями Мата Цзинду.
– Хозяин не намерен притворяться радушным, верно? – заметил Луан.
Куни беспомощно улыбнулся и сел на землю в позе «такридо». Его переполняла тревога, но он не собирался портить себе удовольствие от вкусной еды и хорошего вина. Вскоре он уже пил вместе с остальными аристократами и наслаждался сочным мясом, как если бы находился на собственной пирушке в Дзуди.
– Достойные лорды Дара! – Мата поднял кубок для первого тоста. – В течение полутора лет мы не покидали седла и спали под открытым небом, но нам удалось уничтожить зло, империю Ксана, что еще совсем недавно казалось невозможным!
– Слушайте! Слушайте!
Мата залпом осушил кубок и отбросил в сторону.
– Тем не менее не все мы сражались как единое целое. В то время как мы с братьями приняли тяжесть самого мощного удара империи на себя, другие вели себя точно мыши, которые крадут угощение, пока гости заняты разговором. Как бы вы поступили с такими?
Собравшиеся лорды молчали, никто не осмеливался посмотреть в сторону Куни Гару, и тогда он встал.
– Брат, позволь поздравить тебя с великой победой. Волчья Лапа будет жить в воспоминаниях людей как вечный пример доблести и отваги – то был день, когда боги сошли на землю. Твою славу никто не сможет превзойти. Мое сердце переполняет радость, когда я вспоминаю, что когда-то мы рядом стояли на стенах Дзуди.
Слуга принес Мата новый кубок с вином, но тот его не взял. Кое-кто из гостей уже начал было поднимать свой после слов Куни Гару, но тут же опускал, едва замечал, куда дует ветер. Куни было неловко ждать, и он выпил в одиночестве.
– Куни Гару, ты осознал свою ошибку? – раздался голос Мата Цзинду.
– Если я тебя обидел, брат, позволь в присутствии собравшихся здесь лордов принести свои смиренные извинения. Твоя грандиозная победа на Волчьей Лапе позволила мне использовать ситуацию для удара в сердце империи, и я сделал это ради победы нашего восстания и ради тебя.
– Не называй меня братом! Тебя соблазнили слава и богатства, ты воспользовался тем, что империя отдала все силы борьбе с моей армией, и при помощи грязного обмана захватил Пэн, присвоил себе сокровища дворца и так манипулировал сердцами жителей Пэна и Гэфики, чтобы они поддержали твое желание взойти на трон. Присвоив лавры победителя, лишив куда более отважных и достойных заслуженной награды, ты проявил безрассудство и поставил своих людей охранять перевал Токо, чтобы не впустить в Пэн других лидеров восстания, словно стал первым среди нас. Ты отрицаешь эти обвинения?
Список составил Торулу Перинг. Сначала Мата хотел арестовать Куни, как только тот появится, а потом поговорить с ним один на один, чтобы понять причину предательства, но Перинг объяснил, что лучше предъявить обвинения Куни Гару перед собравшимися лордами и убедить всех в правоте маршала Цзинду. Ведь не следовало забывать, что именно Куни Гару пленил императора Ириши, а все помнили обещание короля Туфи, поэтому требовалось показать, что его претензии на трон незаконны.
Куни посмотрел на Луана Цзиа, и тот взглядом дал понять: «Важно, как видят ситуацию окружающие, а не как было на самом деле».
Куни понял, что у него не остается выбора и придется устроить спектакль, даже если после этого их с Мата дружба оборвется навсегда. Он не станет лгать напрямую, но мечта разделить славу с Мата умерла. Куни Гару показалось, что в его сердце вонзили нож.
– Маршал Цзинду, боюсь, вас ввели в заблуждение. – Голос Куни звучал спокойно, а лицо выражало смирение и скорбь.
Торулу Перинг советовал не обращать внимания на слова предателя, но Мата не сумел справиться с любопытством.
– И в чем же?
– Если вы накажете меня за содеянное, это вселит холод в сердца всех отважных воинов. Истина состоит в том, что я знал о ваших самых сокровенных мыслях и мечтах, поэтому направлял свои действия на то, чтобы добыть для вас величайшую славу. Я лишь одуванчик, задача которого – разрыхлить твердую почву для благородной хризантемы.
Сердце Мата не устояло перед местью:
– Объясни.
– Я прибыл в Пэн с пятьюстами воинами не для того, чтобы воспользоваться вашей жертвой на острове Волчья Лапа, а чтобы она принесла максимальную пользу. Не следует забывать, что в Пэне и Гэфике находились элитные силы имперской армии, лучшие из лучших. Никто не ставит под сомнение вашу отвагу и воинские умения, маршал Цзинду, но вам не кажется, что у вас ушло бы немало времени и сил, чтобы одержать здесь победу? Я уже не говорю о солдатах, которых пришлось бы принести в жертву.
Мата подумал и едва заметно кивнул.
– Я рассчитывал отрубить империи голову одним быстрым ударом и уменьшить число славных воинов, которые могли погибнуть. И хотя прекрасно знал, что вы сможете уничтожить имперскую армию собственными силами, мне показалось, что будет разумно сберечь жизнь вашим верным последователям из Таноа. Если имелась возможность сохранить жизнь хотя бы одному солдату и хотя бы одной матери не пришлось оплакивать сына, а сестре горевать о погибшем брате, разве мог я оставаться в стороне?
Мата вспомнил скорбную песнь Миры, и гнев исчез с его лица.
– Пока я со своими людьми оставался в Пэне, сокровища дворца – после неизбежного, но короткого грабежа я не мог лишить своих солдат плодов победы, – оставались под охраной, а потом мы лишь стояли на страже, ожидая вашего появления.
Мой советник Кого Йелу позаботился о том, чтобы сберечь архивы империи, и теперь вы сможете эффективно ею управлять. Мы ничего не взяли из имперской сокровищницы, оставили нетронутым имперский арсенал, чтобы все было готово для вашего триумфа. Когда узнали, что вы направляетесь сюда, как только ваши войска добрались до Гэфики, мы немедленно покинули Пэн.
Мы все делали от вашего имени, вымостили дорогу для вашей славы. Если вы по-прежнему считаете меня амбициозным, значит, совсем не знаете.
Голос Куни Гару дрогнул, горло сдавил спазм, а на глаза набежали слезы, и он постарался незаметно их вытереть.
Торулу Перинг закатил глаза. Этот Куни Гару превосходный актер и законченный лжец. Заявление, что все сделанное в Пэне предназначалось для славы Мата Цзинду, было просто нелепым. Куни легко завоевывал сердца людей, потому что правление Мата Цзинду, слишком жесткое, не пользовалось популярностью. Гару рассчитывал, что Цзинду не так хорош в политических играх, как он.
