Роджер Желязны - Создания света, создания тьмы. Остров мертвых. Этот бессмертный
— Да, здесь очень интересно.
— Рада, что вам здесь нравится.
— Человек, которого зовут Конрад, на самом деле был вашим любовником?
Я был совершенно ошарашен таким неожиданным вопросом.
— Я не понимаю, почему, — сказал он, и мне стало не по себе, будто я попал в положение человека, подглядывающего физическую близость мужчины и женщины (или еще хуже — наблюдая за тем, кто подглядывал).
— И почему же?
— Потому что вы стремитесь к необычному, полному сил, экзотическому. Потому что вы никогда не испытаете счастья где бы то ни было. Просто вы такая, какая есть.
— Неправда… А может быть, так оно и есть. Да, однажды он сказал мне нечто подобное.
В этот момент даже мне было очень жаль ее. Затем, не сознавая того, поскольку я хоть как-то хотел утешить ее, я протянул руку и взял ее руку в свою. Только рука эта была рукой Миштиго, а он вовсе не думал действовать так. А я заставил его!
Неожиданно мне стало страшно. Хотя скорее это чувство возникло у него, и я почувствовал это. Я ощутил, что в его мозгу все поплыло, как после мертвецкой пьянки, как только он почувствовал чье-то присутствие в своем разуме.
Я быстро отпрянул назад и снова оказался спиной к скале, но только после того, как она уронила цветок и я услышал, как она прошептала:
— Держите меня…
«Ох уж эта чертова псевдотелепатия! Это исполнение желаний! — подумал я. — Когда-нибудь я перестану верить в то, что это свойство мне присуще…»
И тем не менее я все-таки на самом деле видел два цвета на том цветке… цвета, для которых у меня не было слов.
Я пробрался назад в лагерь. Пройдя через него, я двинулся дальше. Добрался до противоположного конца нашего незримого, но охраняемого периметра, сел на землю и закурил.
Ночь была прохладной и черной.
После того, как я выкурил две сигареты, я услышал позади себя голоса, но не обернулся.
— В огромном здании, Здании Огня, в тот далекий день, когда все дни и годы получат свой номер, о, пусть тогда мое имя будет возвращено мне, — произнес голос.
— Очень для вас неплохо, — сказал я. — Цитата вполне подходящая. Только вы зря здесь цитируете «Книгу мертвых».
— Почему зря? Я намерен опоздать на эту церемонию. Да и что толку в имени.
— Ну, это зависит от того…
— Предположим, оно… «Карагиозис».
— Извольте сесть так, чтобы я мог вас видеть. Я не люблю, когда кто-нибудь стоит у меня за спиной.
— Хорошо. Ну так как?
— Что «как»?
— Как вы относитесь к имени «Карагиозис»?
— Почему оно должно меня волновать?
— Потому, что оно кое-что значит для вас. По крайней мере, некогда значило.
— Карагиозис был одним из персонажей греческого театра теней, нечто вроде Петрушки средневекового театра Европы. Он был неряхой и шутом.
— Он был греком и очень умным поэтом.
— Ха! Он наполовину был трусом, слюнтяем и вообще каким-то скользким типом.
— Но также наполовину героем. Коварным. В чем-то необузданным. С чувством юмора. Он сорвал с места пирамиду. И кроме того, когда ему хотелось быть сильным, он был сильным!
— И где же он теперь?
— Мне самому хотелось бы это знать. Но почему же об этом вы спрашиваете у меня?
— Потому что этим именем вас называл Хасан в тот вечер, когда вы боролись с роботом.
— О… понимаю… Что ж, это было просто к месту сказано. Это просто синоним дурачка. Кличка, что ли. Подобно тому, что я называю вас «Красный». Вот теперь я думаю о том, как вы выглядите в глазах Миштиго? Веганец ведь не видит цвета ваших волос. Вам это известно?
— Мне безразлично, каким я представляюсь веганцу. Меня больше занимает то, как выглядите вы. Я понимаю, что у Миштиго заведено на вас весьма пухлое досье. Он как-то говорил, что думает, что вы живете уже несколько столетий.
— Преувеличение. Без всяких сомнений, преувеличение. Но, похоже, вам многое известно. А у Миштиго есть на вас досье?
— Да, но пока не такое пухлое.
— Кажется, вы ненавидите Миштиго больше, чем кого-либо. Это правда?
— Да.
— Почему?
— Он с Веги.
— Ну так что же?
— Я ненавижу веганцев, вот и все.
— Нет. Здесь что-то еще.
— Правда. Вы очень сильны, вы знаете это?
— Знаю.
— Фактически вы самый сильный из людей, которых я когда-либо видела. Сильный в таком мире, чтобы сломать шею крысс-пауку, а затем, свалившись в залив, доплыть до берега и спокойно после этого позавтракать.
— Вы взяли очень странный пример.
— Разве?
— Почему вы выбрали именно это?
— Я хочу знать! Мне нужно знать…
— Простите!
— Извинениями вы не отделаетесь. Поговорим еще.
— Я сказал все, что хотел сказать.
— Нет. Нам нужен Карагиозис.
— Кому это нам?
— Рэдполу… не…
— И все-таки, почему?
— Хасан стар, как само время. Карагиозис еще старше. Хасан был с ним знаком, помните и вы его. И он окликнул вас этим именем. Значит, вы и есть? Вы — убийца, мститель, защитник Земли, вы нам сейчас крайне нужны. Очень нужны! Армагеддон уже грянул, но не с громом и молнией, а с чековой книжкой. Веганцы должны погибнуть, другой альтернативы нет. Помоги нам!
— Что вы хотите от меня?
— Пусть Хасан его уничтожит.
— Нет!
— Почему? Кто он вам?
— Никто. Мне он очень не нравится, поверь. Но кто он для вас? — недоуменно спросил я.
— Наш разрушитель.
— Тогда скажите, почему и как, и тогда, возможно, я дам вам ответ получше.
— Я не могу.
— Но почему?
— Потому, что не знаю.
— Тогда пожелаю вам спокойной ночи. И это все.
— Подождите! Я действительно не знаю. Это мнение пришло с Таллера через тамошнего связного Рэдпола. Приказ — он должен умереть! Его книга вовсе не книга. Да и личность — это не личность, а много… Я не знаю, что означают эти слова, но наша агентура никогда прежде не ошибалась. Вы были когда-то на Таллере, на Бакабе и на других планетах — вы ведь Карагиозис. Вы знаете, что наши агенты никогда не лгут. Если вы Карагиозис, то сами знаете, почему так. Ведь вы сами устанавливали эту шпионскую сеть. Теперь вы слышите их слова, но уже не обращаете на них внимания. Я говорю вам, что они сказали: он должен умереть. Он представляет собой сосредоточение всего того, с чем мы боремся. Они говорят, что он инспектирует то, что не должно подлежать инспекции. Вы знаете их систему. Деньги против Земли. Еще большее усиление эксплуатации со стороны веганцев. Что-либо более определенное нашим агентам выяснить не удалось.
— Мне очень жаль, но я связан обещанием оберегать его. Изложите мне более веские причины, и я, может быть, дам вам другой ответ. Кстати, почему Хасан пытался убить меня?
