Андрей Саломатов - Проделки Джинна (авторский сборник)
Наконец все вернулись за стол. Трапезников сразу же принялся разливать остатки водки, но, не увидев своей рюмки, состроил недовольную мину.
— Лимит исчерпан, — сказал он и налил себе лимонада.
Как всегда, ближе к полуночи разговор почти замер. Гости изредка перекидывались фразами и не загорались, если кто–то пытался их растормошить. Видно было, что все утомились: генерал дремал в кресле с рюмкой в руке, Трапезников рассказывал Ирине, как правильно штопать носки, а Марина Владимировна, положив подбородок на плечо мужа, иногда встревала в разговор, но только для того, чтобы подчеркнуть его достоинства.
— Чего штопать, их выбрасывать надо, — пьяно бормотал Иван.
— Сиди уж, — пыталась отмахнуться от него Ирина.
— Да если я начну штопать, мне работать некогда будет, — не унимался Иван.
Урусов осоловело смотрел на гостей, но не слушал, а думал о своем: «Кажется, я сегодня немного перебрал. Еще со стола убирать…»
— Я помогу тебе прибраться, — словно подслушав его мысли, сказала Ольга Борисовна.
— Да, спасибо, — ответил Павел Васильевич и встал. — Чай–то кто–нибудь будет? Торт есть, — громко обратился Урусов к гостям.
— Будем–будем, неси, — за всех ответил Трапезников.
Ольга Борисовна принялась убирать со стола грязные тарелки, а Павел Васильевич ушел ставить чайник. Когда она появилась на кухне и поставила тарелки в мойку, Урусов как можно бодрее спросил:
— Хорошо сегодня посидели, правда?
— Очень, — ответила Ольга Борисовна. Она стояла посередине кухни и будто ожидала, что он еще скажет, а Павел Васильевич, как это с ним часто случалось незадолго до расставания, от волнения сделался молчаливым. Он тужился придумать какую–нибудь интересную фразу, чтобы если и не произвести на нее сильное впечатление, то хотя бы развеселить Ольгу Борисовну. Но в голове у него вертелась одна ерунда: «Завтра суббота», «На улице потеплело», «В Италии землетрясение…».
— А кстати, слышали, в Италии проснулся вулкан? — сказал он.
— Да, я смотрела по телевизору, — ответила Ольга Борисовна. — Хорошо, что у нас нет вулканов…
— Да, вулканов нам только и не хватало, — засмеялся Урусов.
Ольга Борисовна взяла торт.
— Я отнесу, — вопросительно глядя на него, сказала она.
— Я сам. — Павел Васильевич тоже взялся за коробку, накрыв ладонями ее пальцы. Какое–то время они простояли так, не говоря друг другу ни слова. От прикосновения к ее рукам Урусов испытывал какое–то сладостное возбуждение. Она же смотрела на него и кротко улыбалась, будто говоря: «Ну же… Я согласна…» Чайная часть вечера прошла как–то скомканно — все выглядели сонными, а сам хозяин особенно. Когда же стрелки часов остановились на двенадцати, Павел Васильевич отнес на кухню почти не тронутый торт и чайник. Затем вернулся, по очереди выпустил из замолкших гостей воздух, сложил их и начал убирать в коробку. Ольгу Борисовну он всегда оставлял напоследок — не хотелось прощаться. Когда он ее складывал, она смотрела на него немигающими голубыми глазами и улыбалась привычной улыбкой.
— До пятницы, Оленька, — сказал Урусов и погладил ее по голове. За стеной раздался громкий хлопок, похожий на выстрел. Павел Васильевич догадался, что сосед–художник снова напился и ткнул в кого–то из гостей зажженной сигаретой. Это означало, что завтра он снова придет, будет просить резиновый клей и врать насчет надувного матраса, который надо заклеить и вернуть родственнику, или плести что–нибудь про велосипедную шину.
— А у нас все же лучше, — глядя в коробку, с задумчивой улыбкой проговорил Урусов. — Правда, Оленька?
