Солярис. Эдем. Непобедимый (сборник) - Лем Станислав
– Пока мы только всего и знаем, что это металл. Вероятно, сталь с примесью вольфрама и никеля, – сказал Баллмин, который, не смущаясь поднявшейся суматохой, воспользовался случаем и проделал спектроскопический анализ пламени, охватившего развалины.
– Можете вы определить их возраст? – спросил Роган, стряхивая мелкий песок, налипший на руках и лице.
Скрюченную от жара уцелевшую часть развалин они уже миновали; она висела теперь над пройденной ими дорогой, как сломанное крыло.
– Нет. Могу только сказать, что они чертовски старые. Чертовски старые, – повторил Баллмин.
– Надо исследовать их поближе… И не буду я спрашивать разрешения у старика, – добавил Роган с внезапной решимостью.
Они остановились у сложного объекта, состоящего из перекрещенных посредине ответвлений. Открылась обозначенная двумя ракетами дверца в силовом поле.
Вблизи это совсем уж казалось хаосом. Фронтон постройки состоял из треугольных плит, покрытых проволочными «щетками»; изнутри эти плиты подпирались сплетением стержней толщиной с крупную ветвь; снаружи это сплетение еще выглядело в какой-то мере упорядоченным, но в глубине, куда они пытались заглянуть, светя сильными рефлекторами, стержни разветвлялись, расходясь в стороны от толстых узлов, снова сплетались, и все это вместе походило на гигантскую проволочную сетку, в которой лежит бесконечное множество свернутых в клубок и перепутанных кабелей. Искали в них следы электрического тока, поляризации, остаточного магнетизма, наконец, радиоактивности – никаких результатов.
Зеленые огни, отмечавшие вход в поле, тревожно мерцали. Свистел ветер, потоки воздуха, врываясь в стальную чащобу, сатанински выли.
– Что могут означать эти проклятые джунгли?!
Роган утирал лицо, счищая песок, прилипший к потной коже. Они вдвоем с Баллмином стояли на окаймленной невысокими перилами плоской верхушке летающего разведчика, который висел на высоте пятнадцати – восемнадцати метров над «улицей», а точнее – над занесенной песком треугольной площадью среди двух сходящихся развалин. Глубоко внизу виднелись машины и маленькие, словно игрушечные, фигурки людей, которые смотрели вверх, запрокинув головы.
Робот медленно парил над строениями. Теперь они находились над поверхностью, из которой густо торчали черные металлические острия; местами ее прикрывали треугольные плиты, но они не лежали в одной плоскости – отклоняясь вверх или в сторону, они позволяли заглянуть в залитое мраком нутро. Переборки, стержни, стенки с сотовидными углублениями переплетались так густо, что туда не мог проникнуть солнечный свет, – в них бессильно вязли даже лучи прожекторов.
– Как вы думаете, Баллмин, что это может означать? – повторил Роган.
Он был зол. Лоб, который непрерывно приходилось вытирать, покраснел, кожа болела, глаза жгло. Через несколько минут нужно было передавать очередной рапорт «Непобедимому», а он даже слов не мог найти, чтобы описать то, что увидел.
– Я не ясновидец, – ответил Баллмин. – Я даже не археолог. Думаю, впрочем, что и археолог ничего бы вам не сказал. Кажется мне… – Он замолчал.
– Ну, говорите же?
– По-моему, это не похоже на жилые строения. На развалины жилищ каких угодно созданий, понимаете? Если это вообще с чем-либо можно сравнить, так разве что с машиной…
– С машиной, да? Но с какой? С хранилищем информации? С каким-то вариантом электронного мозга?
– Вы, должно быть, и сами в это не верите… – флегматично проговорил планетолог.
Робот сдвинулся в сторону, по-прежнему почти касаясь прутьев, беспорядочно торчащих среди погнутых плит.
– Нет. Не было тут никаких электрических цепей. Где вы видите ограждения, изоляцию, экранировку?
– Может, они были из горючего материала. Их мог уничтожить огонь. В конце концов это же развалины, – ответил Роган без особой уверенности.
– Может быть, – неожиданно согласился Баллмин.
– Так что же мне сказать астрогатору?
– Лучше всего покажите ему эту абракадабру прямо по телевидению.
– Это был не город… – вдруг сказал Роган, словно подытожив в уме все, что увидел.
– Вероятно, нет, – поддакнул планетолог. – Во всяком случае, не такой город, какой мы можем вообразить. Не обитали тут ни человекоподобные существа, ни хоть сколько-нибудь на них похожие. А обитатели океана весьма сходны с земными. Значит, было бы вполне логично найти и на суше формы жизни, сходные с нашими.
– Да. Я все время об этом думаю. Никто из биологов не хочет об этом говорить. Что думаете вы?
– Биологи не хотят об этом говорить потому, что история эта смахивает на сказку: дело выглядит так, будто что-то не пустило жизнь на сушу… Будто бы помешало ей выйти из воды…
– Такая причина могла когда-то сработать один раз, например в виде очень близкой вспышки Сверхновой. Вы же знаете, что несколько миллионов лет назад дзета Лиры была Новой. Может быть, жесткое излучение истребило жизнь на суше, а организмы в глубинах океана уцелели…
– Если б было такое излучение, о котором вы говорите, то и сейчас удалось бы обнаружить его следы. Между тем поверхностная радиоактивность почвы исключительно низка для этих областей Галактики. А кроме того, за эти миллионы лет эволюция снова продвинулась бы вперед; конечно, не было бы никаких позвоночных, только примитивные прибрежные существа. А вы заметили, что берег абсолютно безжизнен?
– Заметил. А это действительно имеет такое значение?
– Решающее. Жизнь возникает прежде всего на прибрежном мелководье и лишь потом спускается в глубины океана. Тут не могло быть иначе. Что-то ее спихнуло вглубь. И думаю, до сих пор закрывает доступ на сушу.
– Почему?
– Потому, что здешние рыбы боятся зондов. На планетах, которые я знаю, никакие живые существа не боялись аппаратов. Никогда они не боятся того, чего не видели.
– Вы хотите сказать, что они уже видели зонды?
– Не знаю я, что они видели. Но зачем им понадобился орган, воспринимающий магнетизм?
– Что за проклятая история! – пробурчал Роган.
Он смотрел на изодранные металлические фестоны, перегнувшись через перила. Черные кривые концы прутьев вибрировали в струе воздуха, рвущейся из-под робота. Баллмин длинными щипцами обламывал один за другим прутья, выступавшие из жерла туннеля.
– Я вам вот что скажу, – произнес он. – Тут даже и не было особенно высокой температуры. Никогда не было, а то металл покрылся бы окалиной. Значит, и ваша гипотеза насчет пожара отпадает.
– Тут никакая гипотеза не устоит, – буркнул Роган. – Да и вообще я не вижу, как можно связать эту идиотскую чащобу с гибелью «Кондора». Ведь это все абсолютно мертво.
– Это не значит, что оно всегда было таким.
– Тысячу лет назад, согласен. Но не восемь… Нечего нам тут больше искать. Вернемся вниз.
Они больше не разговаривали, пока машина не снизилась у зеленых сигнальных огней. Роган велел техникам включить телевизионные камеры и передать «Непобедимому» сведения о ситуации.
Сам он уселся в кабине головного вездехода с учеными. Продув крохотное помещение кислородом, они принялись за бутерброды, концентраты, запивая их кофе из термоса. Над их головами сияла круглая трубка светильника. Рогану был приятен ее белый свет. Его уже раздражал красноватый день этой планеты. Баллмин отплевывался – песок, коварно пробравшийся в мундштук маски, во время еды скрипел у него на зубах.
– Это мне кое-что напоминает… – неожиданно проговорил Гралев, завинчивая термос. Его густые черные волосы блестели под светильником. – Я бы вам сказал, но с условием, что вы не примете это слишком всерьез.
– Если это тебе напоминает хоть что-нибудь, и то уже неплохо, – ответил Роган с набитым ртом. – Говори, что же именно.
– Так прямо – ничего. Но я слыхал одну историю… собственно, вроде сказку. О лирянах…
– Это не сказка. Они на самом деле существовали. О них имеется целая монография Ахрамяна, – заметил Роган. За спиной Гралева на щите начал пульсировать огонек – сигнал, что включена прямая связь с «Непобедимым». – Пэйн предполагал, что некоторым из них удалось спастись. Но я почти уверен, что это неправда. Они все погибли при вспышке Новой.
