Майкл Суэнвик - Однажды на краю времени (сборник)
Присутствующие дружно вскочили, повернулись к визи-экрану и воздели сжатые кулаки, скандируя хором:
– Мы – ничто! Рациональность – все!
Элли, ужасаясь и не веря себе, услышала собственный голос, самозабвенно выкрикивавший лозунги в унисон с остальными. Хуже всего была искренняя убежденность, звучавшая в ее голосе.
Женщина, отобравшая ключ, сказала что-то насчет «внушения принципов преданности». Теперь Элли поняла, что означал этот термин.
Элли с трудом пробиралась к хроноторпеде в сером внепространстве нулевого времени. На достаточно умудренный опытом и критический взгляд, которым она уже обладала, эта штука казалась довольно примитивной: наномеханизм весом пятнадцать граммов, приделанный к разборному корпусу из коллапстали, снабженному неинерционным двигателем и нагруженному пятью тоннами чего-то такого, что ее мысленный переводчик определил как «аннигиляциум». Элли всеми фибрами своего существа чувствовала, что это вещество огромной разрушительной силы.
Надин втиснулась рядом с ней.
– Давай я поведу шлюпку, – попросила она. – Я часами просиживала за игрушками еще с тех пор, как Марио был злодеем в «Донки Конг».
– Надин, дорогая, я хотела кое о чем спросить, – пропыхтела Элли, втискиваясь в щель, предназначенную для стрелка. Для приведения в действие аннигиляциума следовало проделать двадцать три операции, одна сложнее другой, и при любом неверном движении взрывное устройство не срабатывало. Но у Элли не было ни малейших сомнений, что она сделает все быстро, четко и правильно.
– Что именно?
– Скажи, этот твой футуристический жаргон действительно что-то означает?
Смех Надин был прерван щелчком визи-пластины. Снова появилась женщина, чуть раньше произносившая перед ними пафосные речи. На этот раз вид у нее был суровым.
– Вылет через двадцать три секунды. За Рациональность!
– За Рациональность! – истово ответила Элли в один голос с Надин, думая, однако, при этом: «Во что это я впуталась? И каким образом? Ах, нет никого глупее старой дуры!»
Она с сожалением вздохнула, краем уха прислушиваясь к отсчету:
– Одиннадцать секунд… семь секунд… три секунды… одна секунда…
Надин отвела рычаг управления.
Вне времени и пространства не может быть ни плана, ни последовательности, ни распределения попаданий. Битва между дредноутами Послелюдей и флотом Рациональности, при всех перемещениях, уклонениях от встречи с противником, увертках и отвлекающих ударах, может быть сведена сначала к единственной вспышке одномоментного действия, а потом к такому же единственному двоичному победа/поражение.
Рациональность потерпела поражение. Хронодредноуты Послелюдей захватили еще один год прошлого.
Но где-то в самом сердце этого не слишком важного сражения две шлюпки, одну из которых вела Надин, по-прежнему мчались к горячей точке того руководящего сознания, которое вело и управляло флагманом временной армады Послелюдей. Два толкателя привели в действие взрывные устройства. Две взрывные волны пошли навстречу друг другу, столкнулись, смешались и слились с поднявшейся вверх третьей, противоударной взрывной волной, посланной сработавшим охранным механизмом дредноута.
Произошло нечто невероятно сложное и недоступное пониманию.
Элли вдруг очутилась за столом в баре отеля «Алгонкуин» в Нью-Йорке. Напротив устроилась Надин. Соседями по столу оказались пройдоха-альбинос и мужчина с татуированным лицом и сточенными зубами. Альбинос широко улыбнулся:
– А! Примитивы! Из всех, кто мог уцелеть – исключая меня, разумеется, – всего приятнее видеть именно вас!
Его татуированный приятель нахмурился.
– Пожалуйста, Сед, веди себя хоть немного тактичнее! Сами себя они примитивами не считают!
– Ты, как всегда, прав, Дан Джал. Позвольте представиться: Седьмой Клон дома Орпен, лорд Экстратемпорал веков с три тысячи сто девяносто седьмого по три тысячи девятьсот двадцать второй, Резервный Потенциальный Наследник Неопределенного Трона, сокращенно Сед.
– Дан Джал. Наемник, с первых дней Рациональности и до того, как она стала разлагаться.
– Элинор Войт, Надин Шепард. Я из тысяча девятьсот тридцать шестого, а она – из две тысячи четвертого. Где… если это верное слово… где мы?
– Ни «где» и ни «когда», прелестная аборигенка. Нас, очевидно, забросило в гипервремя, это псевдотеоретическое состояние, информирующее и поддерживающее семь временны́х земных измерений, с которыми вы, несомненно, знакомы. Обладай мы разумом, способным проникнуть в них прямо и непосредственно, не сойдя при этом с ума, кто знает, что смогли бы увидеть. А это, – он небрежно взмахнул рукой, – слишком похоже на клонаториум моего Единого Отца, в котором так много моих «я» провели детство.
– А я вижу мастерскую, – возразил Дан Джал.
– Вот я вижу… – начала Надин.
Дан Джал внезапно побледнел.
– Тарблек-нуль! – вскрикнул он, вскакивая и инстинктивно потянувшись к оружию, которого в их нынешнем состоянии просто не существовало.
– Мистер Тарблеко! – ахнула Элли. Она впервые вспомнила о нем с момента внедрения в память технического обучения во временнóй крепости Рациональности, и его имя, произнесенное вслух, вызвало в памяти целые потоки связанной с ним информации. Оказывается, существовало семь классов Послелюдей, или Тарблеков, как они себя называли. Самый низший, Тарблеки-шесть, был классом жестоких и требовательных владетелей. Самый старший, Тарблеки-нуль, властвовал над миллионами покорных подданных. Максимальная мощность, которую могли в одно мгновение собрать Тарблеки-нуль, равнялась четырем куодам в секунду. То есть физическое выражение этой мощности было так велико, что, знай Элли это раньше, в жизни не подошла бы к двери в чулан.
Сед гостеприимно показал на пустое кресло.
– Да, я так и думал, что тебе давно пора показаться.
Зловещий серый Послечеловек придвинул стул и уселся.
– Этот малыш знает, почему я здесь, – начал он. – Остальные – нет. Для меня слишком унизительно объясняться с такими, как вы, так что придется говорить ему.
– Верно. В числе моих привилегий – возможность изучить наиболее таинственные процессы времени.
Маленький человечек сложил пальцы домиком и улыбнулся неземной, хитрой улыбочкой поверх их кончиков.
– Поэтому я знаю, что физическая сила здесь бесполезна. Победить можно только логическими аргументами. Следовательно, поведем разбирательство методами убеждения. Я начну первым.
Сед встал.
– Мои аргументы просты. Как я уже говорил нашим дорогим свирепым друзьям, жизнь Потенциального Наследника Неопределенного Трона имеет слишком большую ценность, чтобы рисковать ею в сомнительных авантюрах. Прежде чем мне было позволено завербоваться наемником в войска Рациональности, моя старшая ипостась была вынуждена засвидетельствовать, что я вернусь из испытания живым и невредимым. Я вернулся. Следовательно, вернусь снова.
Он сел. Наступило минутное молчание.
– Это все, что ты можешь сказать? – спросил Дан Джал.
– По-моему, вполне достаточно.
– Что же, – буркнул Дан Джал и, откашлявшись, тоже поднялся.
– Значит, моя очередь. Империя Послелюдей в основе своей нестабильна, причем во всех отношениях. Возможно, когда-то она была природным феноменом, повторяю: когда-то. Вполне вероятно, Послелюди возникли как следствие обычных эволюционных процессов и в какой-то период времени могли претендовать на свое естественное место в этом континууме. Но все изменилось, когда они стали расширять Империю в свое же собственное прошлое. Для осуществления завоеваний в глубине прошедших веков они должны посылать агентов во все предыдущие тысячелетия, чтобы воздействовать на людей, подкупая их, разлагая, превращая поток истории в нечто ужасное и ужасающее, из которого когда-нибудь смогут возникнуть они. Так продолжалось довольно долго. Массовые убийства, лагеря смерти, геноцид, мировые войны… – В его речи были и другие непереводимые термины, понятия настолько ужасные, что у Элли просто не было для них слов. – Надеюсь, вы не думаете, что все это дело рук человеческих? – продолжал он. – Мы слишком разумная раса для подобного рода вещей… при условии, что нас оставят в покое. Нет, худшие из наших бед затеяны и вызваны Послелюдьми. Мы далеки от совершенства, и ярчайшим примером этому служит жестокое ведение войны в последние годы Оптимизированной Рациональности Истинных Людей, когда наши вожди стали почти такими же гнусными тварями, как и Послелюди, что неудивительно, поскольку последние зародятся именно в их рядах. Но кем могли бы стать мы? Разве без вмешательства Послелюдей мы не могли бы превратиться в нечто достойное восхищения? И тогда бы нас называли не Последними Людьми, но Первыми, воистину достойными этого имени!
Он сел.
Сед лениво, иронически поаплодировал.
