Фрэнк Перетти - Пророк
Дэвин не терпел несерьезного отношения к своей персоне.
– Извините, доктор. Кажется, я задал вам вопрос.
– Нет, пока не задали.
– Вы разговаривали с репортером?
– Осадите, Дэвин. Она явилась ко мне без приглашения, совершенно неожиданно. Я развернул ее и занялся своими делами.
– Она задавала вопросы относительно ситуации?
– Да, задавала – и не получила никаких ответов.
– Почему мы должны вам верить? Теперь Мэтьюс пришел в бешенство.
– Потому что я профессионал, мистер Дэвин. Я действую в согласии с определенными этическими установками.
До сих пор Дэвин еще ничего не записал в блокнот. Он откинулся на спинку кресла и попробовал более мягкий подход:
– Ладно... Вы, конечно, понимаете, что губернатор и его семья высоко оценят ваше согласие по-прежнему содействовать сохранению всего дела в строжайшей тайне.
– Желания губернатора меня не касаются, и его тревога вызвана ложными слухами. Послушайте, я произвожу от десяти до двадцати вскрытии каждую неделю, и все с соблюдением одних и тех же формальностей и правил. Результаты вскрытия не подлежат оглашению, информация не доводится до сведения общественности или прессы – и так было всегда. Дочь губернатора была одним случаем из множества; я ничем не выделял его и отнесся к нему, как к любому другому. И знаете, либо губернатор переоценивает важность своей персоны, либо он недооценивает меня, но и в первом, и во втором случае я больше чем просто раздосадован.
Теперь Дэвин резко сбросил обороты. Он по-прежнему нуждался в информации и начал бояться, что Мэтьюс повесит трубку, прежде чем поделится ею.
– Я понимаю, сэр. Но исключительно для моего сведения, вы не могли бы назвать имя репортера?
– Лесли Олбрайт, Шестой канал. Она сказала, что пришла как частное лицо, а не как репортер, но само собой, я ей не поверил.
– Конечно. Но какие вопросы она задавала?
– А как вы думаете? Она интересовалась ситуацией. Она уже располагает основными фактами.
Для Мартина Дэвина эти слова прозвучали как смертный приговор.
– Э-э... а она назвала источник информации?
– О... Олбрайт разговаривала с одной из служащих архива, но уверен, она все знала и раньше. Она знала, что искать и кого расспрашивать.
– Она упоминала имя Джона Баррета?
– Это телеведущий?
– Да.
– Нет, не упоминала.
– И вы ей ничего не сказали?
Мэтьюс снова начинал терять терпение.
– Послушайте, не беспокойтесь. Я прикрыл вас, я прикрыл Грея, я прикрыл всех нас. Я знаю правила игры, Дэвин. История вроде этой может выставить нашу профессию в плохом свете, и я не хочу лезть в петлю. Я сделал свою работу, я написал точное и соответствующее истине заключение, я ни в чем не нарушил профессиональную этику и держал язык за зубами. Что бы ни случилось вне сферы моего влияния... послушайте, это ваша проблема, причем не мной созданная.
– Ну что ж, уверен, губернатор оценит...Мэтьюс послал губернатора подальше и сказал:
– А теперь оставьте меня в покое, ладно? Отбой.
23
Мартин Дэвин швырнул трубку на рычаг и некоторое время пытался восстановить присутствие духа – и уязвленную гордость своего эго. «Ладно, доктор Зазнайка Мэтьюс, изображайте крутого парня». Оставались и другие источники информации, и главный – Тина Льюис, исполнительный директор Шестого канала. Если там происходит что-нибудь существенное, она наверняка знает и наверняка захочет рассказать ему. Он выручал ее в прошлом и без всяких колебаний попросит об ответном одолжении.
Он набрал номер, и Тина ответила:
– Тина Льюис у телефона.
– Тина... – Дэвин с удовольствием поотрывал бы головы нескольким людям в этой телекомпании, но понимал, что должен сохранить с ними хорошие отношения, особенно в год выборов. Он заговорил тоном старого доброго приятеля: – Мартин Дэвин беспокоит.
Она была рада слышать его.
– Привет, Мартин, как дела?
– В общем все в порядке.
Тина подошла к двери кабинета и закрыла ее.
– Ну и чем мы можем быть полезны друг другу сегодня?
– Понимаешь...
Тина села и заговорила приглушенным голосом:
– Похоже, у нас назревает какая-то проблема?
– Да, вот именно. И я знал, что нам следует посоветоваться с тобой. Мы с губернатором разговаривали сегодня утром, и, Тина... он хочет защитить свою частную жизнь, частную жизнь своей семьи. – Это был намек, косвенное указание на суть проблемы.
Но Типа не поняла его.
– Так. И в чем же дело?
«Ладно, Тина, оставь этот невинный тон».
– Послушай, мне кажется, у нас сложились хорошие отношения с тобой и другими представителями прессы. Мы с тобой всегда были откровенны и честны друг с другом...
Похоже, она не считала, что в данный момент он откровенен.
– Мартин, я не понимаю, в чем заключается проблема. Дэвин не мог скрыть раздражения:
– То есть ты, конечно же, понятия не имеешь, что твои репортеры в тихаря собирают не подлежащие огласке сведения о Хиллари Слэйтер, дочери губернатора?
Это явилось для Тины новостью.
– Что?
– Послушай, если ты делаешь какой-то сюжет, просто скажи мне, что тебе нужно. Просто приди ко мне, и мы поговорим. Я дал тебе возможность сделать тот репортаж с митинга губернатора, я старался поставлять тебе достоверную информацию...
Тина не улавливала ход его мысли.
– Мартин...
Но он продолжал, не слыша ее:
– ...и, как всегда, если вы, ребята, хотите что-то знать или планируете какой-то сюжет, не стесняйтесь ставить в известность меня или связываться с Вилмой Бентхофф. Мы предоставим вам всю информацию, которой располагаем.
– Мартин!
– Ты меня поняла? – он не просто спросил, он потребовал ответа.
Теперь Тина почувствовала себя вправе тоже рассердиться.
– Нет, Мартин, не поняла. А теперь, может, немного остынешь и объяснишь мне, что происходит?
– Ладно, поправь меня, если я ошибаюсь, но мы случайно узнали, что один из твоих репортеров сует нос в некоторые личные дела губернатора.
– И ты, кажется, упоминал о Хиллари Слэйтер? Дэвин раздраженно вздохнул.
– Да. Я говорю о дочери губернатора Хиллари и обстоятельствах ее смерти. Полагаю, мы достаточно подробно осветили печальное событие по свежим следам и больше нам добавить нечего.
– Хорошо. Наконец-то ты выразился ясно.
– Так что ты можешь сказать по этому поводу?
– Сейчас, подожди минутку... – Тина взяла со стола последний информационный листок – принтерную распечатку, в которой указывалось, кто, когда и какой сюжет делает. – Нельзя ли чуть поподробнее – или о деталях я тоже должна сама догадаться?
Дэвин откинулся на спинку кресла и задумался. Он должен был решить, что можно сказать Тине. Он знал много, но это не означало, что он мог обо всем говорить. Конечно, у них были хорошие профессиональные отношения, но именно «профессиональные». Выражаясь официальным языком, Хиллари Слэйтер умерла от передозировки ворфарина – и именно так освещалась ее смерть в средствах массовой информации. Выражаясь профессиональным языком, Дэвин хотел, чтобы все так и осталось.
