Владимир Талалаев - Рагнарек
— Учитель! — голос прозвучал от двери. — Я отправляюсь в путь. Ты столько учил меня смирению, но надо и меч не забывать, особенно если враг иного пути не понимает!..
На голове говорившего чернела стальная вороненая корона — подарок Мельтора.
Учитель повернулся к своему Ученику, устало опираясь рукой на подоконник.
— Я не желаю его гибели... Ты ведь знаешь, что когда-то он создал меня... Тогда он был Творцом, а я — ошметком чьей-то души, разорванной и разметанной по всей вселенной. Он дал мне новую полноценную жизнь, он обучил меня законам Творения, и даже первый Мир мы творили вместе...
— Это который же? — скептически улыбнулся Макс.
— Ты знаешь... Он со своими помощниками сотворил прекрасный Поток, мелодичный фон, равномерный и мощный. А я внес в него Искажение, и тем овеществил Мир. Это как голограмма, основой которой — когерентный поток, а само изображение — искажения, внесенные в эту гармонию...
— Я тут подслушал край вашей беседы и смею внести свою лепту в создание этого диалога... — донеслось из-под окна.
Мельтор и Макс Второй выглянули из окна. Внизу стоял тощий парень в камуфляже и с лютней за спиной. Голову его украшал зеленый же берет с торчащим из него цилиндром авторучки. Увидев Мельтора, незваный гость чуть усмехнулся:
— Не волнуйтесь, я не занимаюсь более заключением сделок! Как говорится -
Здесь нет Товара, нет Купца,
Пустите в гости молодца!
— Ну, заходи, Саттарис, — усмехнулся Мельтор.
Человек в зеленом тут же оказался в комнате. Поправив съехавший на ухо берет, он изящно поклонился и заявил:
— Сатоурис. Менестрель Сатоурис, смертный и гордящийся этим!
— Выкупил, значит, душу-то, а? — усмехнулся хозяин замка.
— О, это давно. Примерно тогда же, когда Нарака превратилась в Крысиный Рай... И с тех пор я честно инкарнирую, наслаждаясь этой стороной бытия... Так вот, о вашем споре... Ой, то есть о вашей высокоученой беседе. Я бы сравнивал Творение не с голограммой, а с Творением... только по-китайски. У них есть хорошая фраза: вся гармония в мире — это круговорот энергии Чи, а материальные предметы — это искажения, внесенные в этот круговорот... Так что все было правильно: Единый с помощниками создал тогда поток Чи, а ты принялся лепить из него задуманное вами. И, если я правильно помню священные квэнты, то первый раз Единый недоработал гармоничность Потока, так ведь? И потому ничего не сработало. Но он был уверен, что стоит попробовать еще раз, и развил ту же самую тему, но с вариациями. Он так был рад простоте решения, что лик его просто сиял от счастья. Но увы — ошибка была в Теме, а не в аранжировке... И потому вторая попытка искажения темы тоже не дала результата. И тогда Единый стал серьезен и начал совершенно новый Поток. На этот раз вполне удачно, и твое, Мель, Искажение достигло цели, ведь было что искажать... И когда Мир родился, Единый провел "разбор полетов", он ведь верил, что все, им сотворенные, мечтают стать Творцами Миров, и потому подробнейше описал им, как Искажения творят среди общей Гармонии те или иные предметы, вещи, явления, существ... Увы, уже тогда не все поняли, о чем он говорил... А уж во что это превратилось, когда недопонявшие его принялись пересказывать это ну совершенно ничего не понявшим Эльфам, а те в свою очередь через множество поколений пересказали это все хоббиту, перенесшему сии истории в своем уже изложении на Всеобщий Язык... Я уж не говорю, что затем со Всеобщего книга того хоббита, попав на Землю, сперва была переведена на английский одним почтенным профессором филологии, а затем... Затем ей совсем не повезло: на другие языки ее зачастую переводили совершенно несведущие даже в английском, не говоря уж о Всеобщем или эльфийском... Впрочем, к тому времени от первофраз Единого в тексте не осталось ни буковки... Вот только одного я никак не могу понять -какого гремлина Единый затем санкционировал высылку тебя, Мель, за Грань его Мира, а? Э, а куда вы подевались-то?..
Едва Сатоурис договорил свой монолог до середины — Учитель и Ученик были уже далеко, в иной зале.
— Ты можешь питать к золоторожей твари сколь угодно родственные чувства, — начал Макс, — Но я желаю спасти этот мир, пока не все города еще обезумели. Так что не спорь — я пойду и сражусь с ним. Благослови меня на этот бой и этот поход. Впрочем — знай, что ежели не благословишь -пойду и без твоего благословения. Судьба мира мне дороже, и поэтому я пойду, даже если ты меня проклянешь...
— Я пойду с Повелителем Воинов, — из коридора появилась пылающая балрогесса.
— И я... — это балрог, рассказывавший истории о Драконьем Городе.
— И шуты порой побеждают... Я тоже пойду! — Женька подошел к Максу. — Мы вместе сюда пришли — вместе и на бой отправимся. В конце-концов, я единственный, кто хоть что-то сумел существенно повредить Единому...
— Это заговор... — вздохнув, улыбнулся Мельтор. — Благословляю вас, и знайте — вы будете не одни... Но пока я остаюсь здесь, мне надо еще посетить одного моего очень старого знакомого...
И, проводив глазами маленький отряд, распахнул крылья и заскользил на север, к цитадели Магистра Ирлана, оставив всеми забытого Сатоуриса в гордом одиночестве посреди новенького замка.
И на пути маленького отряда встречались маленькие города. И уже попавшие под Нашествие, тоскливые и унылые. И еще не знающие об охватившей планету беде. И в таких городах Макс и Женька рассказывали услышанный от Лата рецепт — о жестяных коронах, способных спасти от гнева обезумевшей металлической пчелы и ее свиты. И некоторые верили им...
И все чаще Макс ругал последними словами и местных странников, и картографов с Земли.
— Что случилось? — Женька заглянул в карту, но ничего не понял в переплетении линий и цветов.
— Что случилось?! Что случилось, говоришь?! Да это уже восьмой провинциальный городок, не нанесенный на карту! Такое ощущение, что все о них просто забыли! А ведь сразу видно, что им не одно столетие! Я еще понимаю — карты местных, тут и рассеянность, и политические мотивы могут быть... Но карты землян — это снимки со спутников! Так какого пьяного ежика тут ничего нет?!
— Не все ли равно? — хмыкнул Женька. — А, может, их облака закрывали, когда съемка велась...
— Облака сейчас не помеха...
— Ну, не облака, так что-то другое... А ты знаешь — мне нравятся эти города... Они такие уютные, тихие...
Глава 17
Они появились внезапно — Тихие Города. Возникли из ниоткуда, словно грибница ожила после золотого ливня и выстрелила гроздья опят, прилепившихся к трухлявым пням гор, боровиков под сенью водопадов Матери Всех Рек, сыроежек посреди сырости лесов... Города, словно призраки пришедшие ниоткуда, но живущие своей давно устоявшейся жизнью, мирной и провинциальной. Как будто кто-то сдернул Невидимый Полог, открыв взору ранее спрятанную цивилизацию...
