Дэвид Вебер - Космическая станция «Василиск»
Кровь стучала у Иохана Коглина в ушах. Его корабль несся на всех парах. «Бесстрашный», прихрамывая, медленно ковылял на базу, повернувшись к «Сириусу» правым бортом… Даже с учетом разбитого узла они догонят крейсер в пять минут.
Джамал молча колдовал над пультом ракетной защиты и вздохнул с облегчением, когда рейдер развернулся в сторону крейсера неповрежденными передними датчиками – поскольку побаивался возможного отпора с правого борта «Бесстрашного».
Но недавний преследователь молчал, и Коглин почувствовал, как в груди закипает мстительный смех. Он оказался прав! Вооружение крейсера уничтожено – ни один капитан не упустил бы случая дать залп всем бортом в прямо в разверстую пасть импеллерного клина!
«Сириус» завершил маневр, развернув фронт клина в сторону от «Бесстрашного», сузив его и подставив крейсеру левый борт. Расстояние стремительно сокращалось, и улыбка Коглина превратилась в оскал.
* * *
– Дистанция пятьсот тысяч, – напряженно произнес Кардонес. – Скорость сближения три тысячи триста девяносто два километра в секунду.
Виктория кивнула и повернула штурвал. Подбитый корабль ворочался, как подыхающая акула, а на него хищной косаткой мчался «Сириус».
– Четыреста восемьдесят пять, – продолжал отсчитывать юный тактик, – четыреста семьдесят пять, четыреста шестьдесят, четыреста сорок пять. Скорость сближения четыреста два… один километр в секунду. Время до энергетического удара одиннадцать и девять десятых секунды. До гравитационной атаки восемьдесят две и шестьдесят пять сотых секунды.
– Приготовить гравикопье, – тихо приказала Виктория, лихорадочно гадая, подойдет ли враг на нужное расстояние. А вдруг он остановится? У него осталось меньше полутора минут, чтобы принять решение. Если за это время по нему не выстрелят…
Она застыла у штурвала, правая рука в перчатке чуть касалась рычага управления; глаза, не отрываясь, следили, как сокращается дистанция.
* * *
– Дай ей бортовой с четырехсот, – негромко приказал Коглин. – Посмотрим, как ей это понравится.
* * *
– Четыреста ты…
Не дожидаясь завершения фразы, Виктория резко положила «Бесстрашный» на борт.
* * *
– Дьявол!
Коглин врезал кулаком по подлокотнику кресла, когда крейсер внезапно увернулся. Черт возьми, не знала же Харрингтон, когда он закончит? Но она опять ушла. Идиотка только затягивает агонию, но не похоже, что она это понимает. При повороте крейсер подставил «Сириусу» непробиваемое из-за импеллерных полос днище – словно прочел его мысли. Капитан хевенитов ожидал чего-то подобного, но настроения это ему ничуть не улучшило.
* * *
Борт «Сириуса» расцвел залпами, и Виктория на долю секунды опоздала увернуться. Нижние импеллерные полосы сработали вовремя, отражая ракеты, но два лазера попали в цель. Боковой щит отклонил и ослабил их, но не до конца, и крейсер накренился. Лучи проникли в глубь корпуса и уничтожили единственную уцелевшую ракетную установку и две энергетические торпеды.
Но корабль выжил… и гравикопье тоже.
* * *
– Так ее, черт подери! – крикнул Коглин. – Ближе, Джамал!
– Есть, сэр.
Виктория следила за отсчетом таймера, голова была ясной и холодной. Она сознавала недопустимость ошибки. Уцелевшие датчики не могли с точностью отслеживать «Сириус» сквозь нижние защитные полосы. Текущий вектор «Бесстрашного» давал рейдеру четыре возможности: отступить и прервать бой; лечь на бок относительно крейсера и обстрелять его из бортовых орудий, проходя над ним; зайти либо с носа, либо с кормы. Выбор имелся широкий, но Виктория ручалась кораблем и собственной жизнью: Коглин зайдет с носа. Классический маневр, инстинктивно приходящий в голову любому офицеру! Кроме того, противник знал, что ее носовые орудия разрушены.
Но если он собирается поступить именно так, то должен выйти в положение… сейчас… вот-вот… есть!
Она резко заложила штурвал, разворачивая корабль еще круче, чтобы в мгновение ока подставить «Сириусу» тот борт, который только что от него прятала.
Лейтенант-коммандер Джамал сморгнул – мгновенное, кратчайшее замешательство. Не было у мантикорцев никакого резона так резко отскакивать назад, и в течение еще одной секунды Джамал не мог поверить, что они это сделали.
За эту секунду Рафаэль Кардонес нацелил гравикопье и нажал спуск.
* * *
«Сириус» вздрогнул. Капитан Коглин подскочил в кресле, не веря своим глазам: боковая защитная стена исчезла. И тут одна за другой заработали четыре уцелевшие пусковые установки энерготорпед.
Тяжеловооруженный рейдер «Сириус», замаскированный под грузовое судно, навеки исчез во всепожирающем водовороте света и пламени.
Глава 32
Капитан Виктория Харрингтон, Королевский Военный Флот Мантикоры, снова стояла на галерее космического дока на борту КСЕВ «Гефест». Руки ее были стиснуты за спиной, а на плече очень прямо восседал Нимиц. Передняя лапа непринужденно покоилась на макушке хозяйского берета – простого черного берета повседневной формы КФМ, – и его зеленые глаза, словно темные зеркала, отражали эмоции спутницы, глядящей сквозь толстый бронированный пластик.
За окном в вакууме покачивался КЕВ «Бесстрашный». Искореженный и ободранный корпус его напоминал раздавленную беспечным ребенком игрушку. Прямо к окну выходила зияющая дыра, протянувшаяся вдоль бока крейсера длинной чернильно-черной раной, откуда торчали зазубренные края сломанных переборок и остовы расплавленных ферм. Здесь погибла Доминика Сантос. Мало что напоминало некогда безупречно гладкий корпус. Некоторые пробоины казались маленькими, скрывая внутри истинные масштабы разрушений. У Виктории защипало в глазах, когда она в который раз вспомнила погибших под ее командованием людей.
Капитан сердито заморгала, глубоко вздохнула и выпрямилась, мысленно возвращаясь назад – к тому ошеломляющему моменту, когда она и ее уцелевшие соратники осознали, что победили, глядя на заполонившую мониторы ужасную в своей ярости картину огненной гибели «Сириуса». Судя по поведению рейдера и продемонстрированному им вооружению, экипаж мнимого грузовика составлял не меньше полутора тысяч человек. Не выжил никто. Даже теперь, стоило Виктории закрыть глаза, как перед ней в мельчайших деталях вставало зрелище ослепительного энергетического котла и возвращалось испытанное в тот миг тошнотворное отвращение к делу рук своих… и бесконечное ликование триумфа.
Но чего стоил этот триумф! Харрингтон снова до боли закусила губу. Сто семь человек – больше трети находившихся на борту – погибли. Еще пятьдесят восемь получили тяжелые ранения, хотя через несколько месяцев флотские медики, вероятно, вернут их в строй.
