Филип Фармер - Миры Филипа Фармера.Том 08. Магический лабиринт
Причем ватан подключается к человеческому существу лишь в момент зачатия. В момент слияния сперматозоидов с яйцеклеткой. Не спрашивайте меня, почему, но это правда. Очевидно, позже зародыш «затвердевает», оказывает сопротивление контакту.
Из лаборатории неизвестного ученого вылетали биллионы ватанов, из них миллионы подключались к зиготам разумных существ. И вот так, насколько известно, во вселенной впервые зародилось самосознание. Дети, наделенные им, подрастали, и ни старшее, ни последующее поколения не могли понять, что же в них необычного. Самосознательным детям и молодежи всегда трудно понять взрослых, но тогда пропасть была особенно глубока и всякое понимание отсутствовало.
Постепенно не обладавшие самосознанием особи вымерли. И лишь лет через двадцать пять после появления первого ватана был открыт источник самосознания. Тогда производство ватанов было признано необходимостью.
Шли века. Появились ракетные космические корабли. Спустя еще несколько столетий была открыта новая движущая сила, найден способ обмануть материю и стали возможны межзвездные перелеты на невиданных дотоле скоростях. Но даже и теперь для преодоления одного светового года требовалось семь земных дней.
— Видимо, реализовали старую научно-фантастическую идею о переходе в другие измерения? — спросил Фрайгейт.
— Нет. Но сейчас у нас нет времени вдаваться в объяснения.
К тому времени Первые стали считать, что их этический долг — дать через ватаны бессмертие и самосознание всем разумным существам. С этой целью отправлялось множество экспедиций. Когда одна из них обнаружила планету с обитателями, чей мозг был способен развить самосознание, там поместили ватанные генераторы — их зарыли глубоко под землей, чтобы аборигены не смогли до них добраться.
— Зачем же их спрятали? — спросил Нур. Он был бледен, точно откровения Логи причиняли ему боль.
— Почему спрятали? Почему просто не отдали генераторы первому же самосознательному поколению? Ты сам знаешь почему. Представь, что генераторы попали в человеческие руки. Сразу же началась бы борьба за то, чтобы монополизировать их и получить возможность бессовестно эксплуатировать других. Нет — нельзя доверять ватанные генераторы расе, не достигшей определенного этического уровня.
Бёртон не стал спрашивать, почему Первые не установили на каждой планете свои гарнизон, чтобы закрепить общественное использование ватанов. Со своим уровнем науки и этики Первые могли бы скорее развить аборигенов. Но они не считали это этичным. Кроме того, им не хватило бы персонала, чтобы управлять всеми планетами.
На лицах его спутников отражалась мучительная борьба — наименее затронутым казался Фрайгейт. Нур, всегда такой гибкий, такой устойчивый перед психологическим шоком, страдал больше всех. Он не мог смириться с синтетическим происхождением ватанов — тех же душ. С тем, что их создали такие же, как люди, существа с помощью техники. Что не Аллах распределяет их А Нур верил в божественную природу души куда крепче, чем многие религиозные люди.
Лога, должно быть, это сознавал.
— Творца нет, — сказал он, — есть только творение — вселенная. И Первые, и мы принимаем ее как свидетельство его существования. Но нет никаких свидетельств тому, что создавшее нас существо проявляет какой-то интерес к своим созданиям. Оно…
— Оно? — хором воскликнули Алиса и де Марбо.
— Да. У Творца, насколько нам известно, нет пола. На языке Моната он среднего рода.
— Монат принадлежал к Первым? — спросил Тай-Пен.
— Нет. Первые давным-давно совершили Продвижение. Сородичи Моната — преемники Первых, но не прямые, а через пятые руки. Все их предшественники, прежде чем «продвинуться», передавали свой факел другим. Сам Монат — один из десяти тысяч своих соплеменников, оставшихся пока в живых. Все остальные «продвинулись».
Некоторые теологи полагают, что само Созидающее Начало не сделало ничего, чтобы дать своим разумным созданиям ватаны. По его божественному плану нам, смертным, надлежит самим позаботиться о своем спасении. Но это как-то нелогично — ведь ватаны были получены чисто случайно, и многие биллионы умерли, так и не обретя ни самосознания, ни бессмертия. И еще многие биллионы, если не триллионы, умрут и погибнут навеки, прежде чем Мы, этики, доставим им ватаны. Так что, похоже, Созидающему Началу нет дела до нашего самосознания и бессмертия.
И остается самим смертным, где бы они ни жили, исполнить то, что примитивные религии считали прерогативой Творца.
Глава 50
Бёртон испытал сильное потрясение — хотя, возможно, и не такое, как все другие, исключая Фрайгейта. Бёртон всегда живо интересовался религией. Он изучил много вероисповеданий, особенно восточных. Он перешел в католичество не только потому, что эта религия его увлекала, но и чтобы угодить своей жене Изабел. Он был посвящен в тайны мусульманского суфизма, заслужил красную нить брамина, бывал сикхом и парси и чуть было не стал мормоном, обманув бдительность Бригема Янга. Однако, ведя себя, как истинно верующий, а иной раз на удивление глубоко входя в эту роль, он каждый раз оставлял за собой лазейку, оставаясь еретиком в душе.
Еще в ранней юности он отказался принять заветы англиканской церкви, приведя этим в ярость своих родителей — но никакие громы, молнии и трепки, задаваемые ему отцом, не наставили его на путь истинный. Все это лишь научило Бёртона держать свои мнения и вопросы при себе, пока он не повзрослел настолько, что отец больше не смел задеть его ни словом, ни кулаком.
Несмотря на это, ортодоксальное понятие о душе и о Дающем ее вошло в плоть и кровь Бёртона. Он не верил в эту догму, но не мог представить себе никакой другой и ни о чем другом не слышал до недавнего времени.
Бёртон, как не раз говорил ему Фрайгейт, доводя его до белого каления, обладал широким, но не глубоким умом. Однако логическое рассуждение о том, что есть душа, услышанное им когда-то вместе с Фрайгейтом, произвело на Бёртона глубокое впечатление. И убедило его.
Рассказ же Логи явился для него шоком. Но не первым и не единственным из тех, что затрагивали самые глубины его разума. Поэтому Бёртон, наряду с Фрайгейтом, выдержал это испытание лучше других.
— Именно народ Моната, — продолжал Лога, — явился на Землю и установил там ватанные генераторы. Было это около ста тысяч лет до новой эры.
— А те, что жили раньше? — простонал Фрайгейт — Неужто им нет спасенья и они ушли навсегда?
— Как ни горько думать об этом. Мы ничем не можем им помочь, так не будем заниматься самоистязанием. Пропащее дело, как говорят у вас в Америке. Это, может, и жестоко, но только такую позицию следует принять, чтобы не истязать себя понапрасну. Лучше спасти хоть кого-то, чем никого вообще.
