Станислав Гимадеев - Принцип четности
- Тогда бесполезно понять его замыслы! - бросил Кирилл хмуро. - Это, понимаешь, дохлый номер.
- Мне еще тогда, при аресте Чистякова очень не понравилось его поведение. Помнишь?
- Как не помнить...
- Думаешь, Филин на самом деле мог его тогда застрелить?
- Теперь не знаю... - тихо произнес Кирилл. - Я уже ни фига не знаю и не понимаю. Ни фигашеньки!
- Если предположить, что Чистяков имел какой-то компромат на Филина, то это бы, возможно, объясняло их семейную гибель.
- Ну, сейчас об этом, к сожалению, не у кого спросить! - развел руками Кирилл и мрачно добавил: - Что делать-то будем, Серый? Вот что ты мне скажи?! Неужели, все? Они держат все под контролем, сволочи... Что нам теперь делать?
- Постой, Кир. Дай подумать, - сказал Сергей. - Надо хотя бы немного подумать. Подумать, подумать...
- Ты подумай, - сказал Кирилл с вздохом. - А я быстренько душ приму. Не могу после этой свалки. Везде запах чудится... С ног от усталости валюсь.
Он побрел в ванную, опустив руки и на ходу расстегивая форму. Перед тем как исчезнуть за дверью, он замер ненадолго и очень серьезно посмотрел на Сергея.
- Ты придумай что-нибудь, а? - попросил он. - Ну, ты же можешь, я знаю.
Потом дверь за ним закрылась, и несколько минут Сергей сидел в оцепенении, слушая, как Кирилл управляется в ванной с водой и кранами. Ничего не шло в голову, совсем ничего. Одна пустота, пугающая пустота, в которой как чайки над водой мелькали обрывки мыслей. Но надо же что-то делать, в отчаянии сказал он себе. Думай, родной, думай! Всегда можно найти какую-то зацепку, какую-то ниточку... Давай же думай, черт тебя возьми!
В комнате зазвонил телефон.
Сергей даже вздрогнул в первый момент от неожиданности, потом прошел в комнату. Какое-то время он мялся возле аппарата, обуреваемый противоречивыми желаниями, и не брал трубку. Телефон продолжал настойчиво звонить, и Сергей все же, наконец, снял трубку, но ничего говорить не стал.
- Алло, - раздался в трубке хриплый голос. - Сергей? Или Кирилл? Это Барков говорит.
- Здравствуй, - отозвался Сергей.
- А... Сергей, ты... - сказал Барков. - А Кирилл где?
- А что ты хотел? - настороженно поинтересовался Сергей. - Ты еще вчера...
- Брось, брось, - торопливо заговорил Барков. - Я не Филин. Мне можешь доверять. Я же тебе вчера намекал... Ты скажи - Кирилл с тобой?
- Со мной.
- У вас были гости?
- Были. Только им, похоже, не повезло.
- Это хорошо. Слава богу... Я вам несколько раз звонил - никого. Думал, ты у Тины... Туда звоню - там все время занято. В общем, так, братец, - Тон у Баркова был очень серьезный. - Если вы хотите кое-что узнать про то, что происходит, тогда быстро ко мне!
- Говори сейчас, - сказал Сергей, внутренне напрягшись.
- Ты должен придти! - настойчиво сказал Барков. - Сергей, дело очень серьезное. Речь идет обо всей резервации. Еще можно что-то успеть сделать. Бери Кирилла и бегом сюда. Я сейчас один, Нину с утра в бар отослал.
- А сам ты не можешь придти?
- Не могу. Придешь, поймешь - почему... Не тяни резину! Время очень дорого.
- Но Кирилл сейчас моется... - пробормотал Сергей.
- Тогда иди один, - сказал Барков. - Ждать нельзя, пойми... Только смотри по сторонам как следует. Квартиру запомни. Двенадцатый этаж, квартира девяносто три. Дверь будет открыта. Все понял?
- Все.
- Выходишь?
- Выхожу, - сказал Сергей. - Только Кирилла предупрежу.
- Еще одно, тезка, - Голос Баркова как-то странно изменился. - Я у тебя вчера ту тетрадочку с рукописью свистнул...
- Да? - недоуменно проговорил Сергей. - А я и не заметил...
- Она на столе у меня лежит, не забудь взять.
- Л-ладно... А зачем ты ее...
- Потом узнаешь, - оборвал его Барков. - Только просьба одна. Ты не вини меня, что так все вышло. Никто не совершенен. Значит, такая судьба.
- Я не понимаю... - начал было Сергей.
- У тебя очень мало времени. Торопись.
В трубке раздались короткие гудки.
Он в полном непонимании положил трубку и вышел из комнаты.
- Кир! - крикнул он через дверь, сквозь шум льющейся воды. - Звонил Барков. Просил срочно придти. Немедленно. Похоже, он что-то знает и хочет рассказать! Я побежал. От него позвоню.
Дверь приоткрылась и в щель высунулась мокрая голова Кирилла.
- Ты что?! - выпалил он. - А если это ловушка?!
- Нет, Кир, - сказал Сергей. - Это не ловушка, я знаю.
- Не очень-то верю я твоему Баркову! - сказал Кирилл хмурясь. Капли воды стекали с его носа.
- Но мне-то ты веришь? - бросил Сергей. - Тогда не переживай. Я сразу же позвоню.
Кирилл стал отчаянно чертыхаться и рычать, но Сергей не стал больше терять времени, впрыгнул в туфли и выскочил за двери.
До четырнадцатиэтажки, где жил Барков, он добрался через картофельные посадки, что тянулись вдоль железной дороги. Он не встретил по пути ни одной живой души.
Единственный лифт в единственном высотном доме на территории резервации не работал. Сергею пришлось вприпрыжку мчаться на двенадцатый этаж по лестницам, и когда он добрался до девяносто третьей квартиры, то основательно запыхался и взмок.
Входная дверь, как и обещал Барков, оказалась открытой. Он вошел в квартиру.
- Вот и я, - громко сказал Сергей, скользнув взглядом по пустой кухне и маленькой спальне.
В квартире стояла тишина, размеренно прерываемая тиканьем невидимых настенных часов. И еще чем-то пахло. Чем-то напоминающим гарь.
- Сергей! - позвал он.
Барков не откликнулся. Недоуменно пожав плечами, Сергей прошел по коридору в гостиную и тогда увидел Баркова. И застыл на пороге. Из горла вырвался непроизвольный сиплый возглас, и в ноги в один момент предательски ослабели.
Барков наполовину сидел, наполовину лежал за письменным столом возле окна. Выстрел немного отбросил его голову и тело в сторону, отчего казалось, будто он спит, навалившись на левую руку. Глаза его были открыты и устремлены к окну, правая рука, продолжавшая сжимать пистолет, тоже лежала на столе перед самым лицом. И повсюду была кровь. И возле его головы, и на темной полированной поверхности, и на рукаве левой руки, и на белых листках бумаги... С каждым мгновением ее становилось все больше. Она уже начала стекать со стола на пол и с мерным стуком падала вниз густыми, тягучими каплями.
На ватных ногах Сергей медленно приблизился к столу. Отвратительный комок подкатил к горлу, и ему вдруг стало не хватать воздуха.
На углу стола, под ажурной настольной лампой лежали несколько больших листов бумаги очень плотно исписанных мелким почерком. Стараясь не глядеть в мертвые глаза Баркова и на зловещую черную дыру на его виске, он взял трясущимися руками эти листки. Под ними лежала знакомая черная тетрадь.
Пальцы не слушались, они мелко дрожали, и буквы расплывались у Сергея перед глазами. Сердце бухало в груди как молот в наковальне, и было мучительно душно. Он сел в кресло недалеко от стола и прикрыл глаза. Спокойно, сказал он себе. Возьми себя в руки. Ты должен взять в себя в руки, ты обязан! У тебя очень мало времени... Он несколько раз глубоко вздохнул, утихомиривая сердцебиение, посидел неподвижно с полминуты и снова поднес бумаги к глазам.
