Владимир Клименко - Ловцы ветра. Резервация для чудаков
Первым желанием Клора было уйти. Он не знал местного языка, этому не учили на инструктажах, там учили другому, но уйти сейчас просто так казалось невозможным. Поэтому Клор решил оставить старику небольшой подарок, своеобразное извинение за беспокойство, чтобы хоть как-то достойно выйти из неловкого положения. Он похлопал себя по карманам комбинезона и не нашел ничего, что могло бы послужить в качестве презента. Наконец он вынул разноцветную летную карту, которая не могла ему уже пригодиться в этот раз, - все равно геликоптер стоял без движения там далеко, за холмами, - и протянул ее старику.
Туземец вежливо принял подарок и в ответ протянул Клору табличку. То, что Клор увидел, ошеломило его. С таблички глядело его собственное лицо, но лицо неприкрытое маской.
Свободными смелыми штрихами туземец сумел добиться удивительного сходства, умение, которым обладают настоящие мастера.
Клор плохо разбирался в живописи, но и ему стало понятно, что рисунок выполнен превосходно. Поражало и другое, как старик сумел по видимым частям его лица реконструировать целое так, как будто встречался с Клором неоднократно, а ведь еще недавно тот высокомерно думал, что предстает перед аборигенами неким божеством, недоступным их пониманию.
В какой-то момент Клору стало неловко, ему представилось, что туземец так же свободно может читать и его мысли.
Между тем старик, положив летную карту на колени, как перед этим клал пластинку, снова быстро зачертил острыми палочками, оставляющими тонкие белые следы, и в пустыне, точно на том месте, где она и находилась, появилась станция, ее круглый купол с ниточками антенн, а рядом силуэт челночного бота.
Клор только растерянно кивнул, когда старик вопросительно поднял на него свои темные глаза, а потом ткнул пальцем в то место, где потерпел аварию геликоптер.
Старик подумал немного и нарисовал летательный аппарат на боку, но Клор отрицательно покачал головой, и тогда старик, одним движением ладони стерев набросок, нарисовал геликоптер заново, уже правильно.
Этот безмолвный диалог мог бы продолжаться еще долго, но Клор решительно прервал его. Обмен знаками и рисунками уже мог квалифицироваться как контакт, а всякие контакты с аборигенами запрещены. Клор выпрямился, собираясь продолжить путь, и в последний раз посмотрел на деревню.
Как ни странно, теперь он смотрел на нее совсем другими глазами. Его поразила потрясающая нищета и убожество примитивного быта, но теперь он был уверен, что населяют эти хижины отнюдь не примитивные существа.
Вырождение? Да. Медленная гибель некогда развитой цивилизации? Безусловно. Но почему эти люди обречены именно сейчас, когда им может быть протянута рука помощи высокоцивилизованных братьев с другой планеты?
Клор снова посмотрел на старика. Тот, опираясь одной рукой о землю, протягивал ему глиняную чашку с грязной водой, единственной водой, которую можно раздобыть здесь, в иссушенных солнцем местах.
Клор по достоинству оценил этот жест, но пить отказался. Он выразительно похлопал себя по сумке с недельным запасом продуктов, а потом быстро, не оборачиваясь, зашагал к станции.
Они пропустили приезд Альворадо, хотя до этого то один, то другой несколько раз подходили к окну.
Долгий звонок в дверь застал обоих врасплох, и Альворадо ворвался в тихую московскую квартиру, размахивая руками, словно регулировщик на оживленном перекрестке, пересыпая приветствия португальской речью, мгновенно убеждая окружающих, что латиноамериканский темперамент не досужая выдумка беллетристов.
- Ого! - не удержался от восклицания Кирилл, когда Альворадо, следуя земным обычаям, с чувством стиснул ему руку.
Эстебан походил на знаменитого композитора не больше, чем лавочник на английского лорда. Плотный, небольшого роста, с полным смугловатым лицом и быстрыми темными глазами, он носил еще и массивный золотой перстень с изумрудом. Величина камня невольно вызывала мысль о подделке, но Альворадо, перехватив взгляд Кирилла, вызывающе выпятил нижнюю губу и торжественно объявил, что это знаменитый бразильский изумруд, что в нем семнадцать каратов и, что он, Эстебан, никогда не позволит себе носить фальшивку.
Кирилл вяло отмахнулся. Не за тем он сюда приехал, чтобы выслушивать всякую чушь о достоинствах самоцветов. Михаил откровенно забавлялся, глядя на эту сцену. Похоже, с Альворадо он был уже знаком. Так и оказалось. Выяснилось, что Эстебан уже посещал эту квартиру примерно год назад.
- Как же так? - не понял Кирилл. - Вы же мне говорили, что впервые приезжаете в эту страну по приглашению.
- Я был инкогнито, - Альворадо важно откинулся в кресле, но тут же вскочил и забегал по комнате, всякий раз рискуя выскочить на балкон. - Да, я был здесь, и буду еще не раз, ровно столько, сколько понадобится для дела.
Наконец гость утомился и устроился в кресле уже основательно. Он перевернул камнем вниз перстень, словно не хотел, чтобы его блеск отвлекал от серьезного разговора, и неожиданно тяжелым взглядом посмотрел на Кирилла из-под широких бровей.
- Вы хоть понимаете, что сейчас происходит?
- Да, - Кирилл неопределенно пожал плечами. - Мы разговаривали вчера вечером и еще сегодня. Но в это верится с трудом.
- Ему верится с трудом! - Эстебан театральным жестом обвел комнату, как будто желал привлечь внимание многочисленной толпы. - Мы единственные, несколько сотен на Земле, которые понимают в чем дело, а ему, видите ли, верится с трудом. Земля - это последняя наша надежда. Слышите? Последняя! Если сюда придут наши "друзья" с Денты и Ткори, то потом уже не будет ничего. Понимаете? Ни-че-го!
- Все я понимаю, - огрызнулся Кирилл. Ситуация начинала ему нравиться все меньше и меньше. Чего они от него хотят, что он-то может сделать? - Но я тут причем? Насколько я понимаю, речь идет о том, чтобы помешать освоению. Но мы тут бессильны.
О, господи! - Альворадо снова вскочил с кресла, но постоял мгновение и сел обратно. - Сейчас, - пообещал он, - сейчас я все объясню.
Официальной колонии изгнанных на Земле не существовало никогда. Да и не могло существовать. Об этом позаботились на той и другой планетах основательно. Мало того, даже сама мысль о том, что представители двух враждующих космических держав захотят встретиться здесь, на нейтральной территории, чтобы заключить союз, казалась слишком невероятной для обоих режимов. И долгое время это было действительно так.
Первые ссыльные были слишком поглощены своим устройством в новом и чужом для них мире, они свято соблюдали требования полной конспирации. Некоторые неосторожные поплатились за нарушение этих правил жизнью.
