Дмитрий Кравцов - Третий источник
"Эге! Так мы тут не одни!" - осознал Толяныч и не спеша принялся выбираться из фонтана, а сидящие на лавке с интересом наблюдали, как он, светя голым задом (оскорбление нравственности и нарушение общественного порядка путем обнажения частей тела - месяц принуд-работ) вылез, и, кряхтя и ругаясь принялся натягивать джинсы на мокрое тело. Дело шло туго, но он справился. Купание освежило, и настроение заметно поднялось. "А не разжиться ли мне сигареткой?" - вбивая ноги в кроссовки и набираясь наглости, подумал Толяныч и так же не спеша направился вокруг фонтана.
На лавочке расположились два молодчика, по виду - явные бандюки, - и девушка в вечернем макияже и прикиде от кутюр. Отдыхают люди после трудной ночи, натурально выпивают-закусывают. Тут же остывает богатый японский "Универсал". Все нормально.
- Есть проблемы? - Таким вопросом его приветствовали с лавочки.
Толяныч почувствовал скрытое предупреждение: мол, иди, парень, своей дорогой... "Везет мне на быков" - подумал он, разглядывая стандартную экипировку. Шелковые рубашки, слаксы, бритые затылки, дорогие токины и естественно увесистые драгметаллы. А вот девочка ничего...
- Да нет... Можно попросить у вас сигарету? - Рана опять кровоточила и бок щипало довольно сильно.
И они это тоже заметили. Выражение лиц несколько изменилось:
- У тебя юшка течет, братан. - Совершенно спокойно проинформировал его один из отдыхающих, со шрамом на щеке. Деваха глядела на Толяныча, раскрыв большой, красиво очерченный яркой помадой рот.
Он убрал ладонь и посмотрел на рану:
- А черт, опять открылась. - Отошел к фонтану и сполоснул руку.
- Ща поправим, - шрамоносец достал из-под лавки початую бутылку со знакомой джинной этикеткой. - Надо продезинфицировать. Слышь, Суслик, тащи аптечку.
Он щелкнул в сторону тачки пультом, на что джип приветственно мигнул фарами и убрал двери, а сам налил джина в пластиковый стаканчик:
- Значит, проблем никаких? - "Приятно, когда люди сидят так вот вальяжно, уверены в себе, спокойны..." - порадовался про себя Толяныч, провожая девицу взглядом. - А это ты просто упал, так?
- Почти. - Толяныч ухмыльнулся и попытался взять стаканчик. Пальцы по прежнему слушались плохо. Молодчики рассматривали его разбитые кулаки, и в глазах у них стремительно нарастало снисходительное дружелюбие. - Сначала перо сунули, шмотье забрали, а потом органы привязались... - И он залпом выпил, занюхал ладонью. - Ох, хорошо!
Подоспела девчонка с аптечкой и засуетилась вокруг него, как юла. Толяныча быстренько подлатали, облили дезинфекцией и покрыли где надо биопластиком, а в заключении набросили кожаный клифт на плечи и дали наконец сигарету. Полный отпад.
- Я ваш должник, братва. - Серьезно сказал Толяныч, кутаясь в заемный кожан и прихлебывая неразбавленный джин.
- Все там будем, братуха, - ответствовал ему молчавший до сих пор бугай со шрамом через бровь. - Может тебя в больничку подбросить? Или домой?
- Да я в Чертаново...
- Вот и поехали. А хочешь, мы тебе Суслика оставим? Она у нас того, типа сестра милосердия. - Оба дружно заржали, уже садясь в машину.
В другое время Толяныч бы от такого предложения, может, и не отказался бы, но как только устроился на заднем сидении, он понял, что прямо сейчас отрубится просто потому, что все уже позади. Он еле успел сказать адрес...
15.
Шершавый матренин язык - вот что вызвало из небытия: "Я что, уже в Параминово? Или сплю?"
Девочка наступила ему на грудь всеми лапами и яростно вылизывала лицо, аж постанывая от переполнявших чувств. Толяныч приоткрыл один глаз, Матрена тут же метко лизнула и его.
Глаз заслезился.
- Ах ты моя маленькая, мягкая, теплая, сладкая кошка!!! - Толяныч подхватил Матрену и вознес над собой на вытянутых руках. - Как ты тут оказалась?
Он осмотрелся, начиная узнавать обстановку, приподнялся и сел, уже привычно матернувшись в ответ на боль в боку. Малютка приветливо скрипнула под его весом.
- Сейчас, сейчас моя хорошая, сейчас моя татошая... - Бормотал Толяныч, сползая на пол. - Сейчас я тебя накормлю, напою, почешу и спать уложу.
Матрена, задрав хвост, помчалась на кухню, и мяуканье ее было столь кровожадно, что человек менее осведомленный уже улепетывал бы во все лопатки. Толяныч улепетывать не стал - сейчас его больше интересовало, а есть ли чем кормить нежданно объявившуюся животину. Ведь Крот же должен был ее забрать с собой. Не случилось ли чего с Серегой? Ладно, разобраться еще успеется.
Хромая и матерясь он поплелся на кухню, по ходу отметив, что запах в квартире несомненно кошачий, значит Матрена здесь далеко не первый день. Хорошо еще, что кран на кухне подтекает, так что от жажды она бы не умерла... Тьфу, что за мысли! Ты дома, напомнил он себе, и этого достаточно. Пока.
"Господи, в которого я не верю, как надоело это "хромая и матерясь!" но попробовав не хромать на небольшом отрезке пути через прихожую, Толяныч выматерился более основательно, и больше экспериментов решил пока не производить. Организм к экспериментам был еще не готов.
Холодильник явил взыскующему взору хозяина полупустое нутро. А запах... Толяныча качнуло, к горлу подступила легкая тошнота:
- Бляха-муха! Сколько же меня не было? Ладно, это потом. Разберемся. Ага, вот и сухой корм. Отлично! Кушай моя сладкая, кушай-кушай, никого не слушай. - Матрешка немедленно зарылась в миску.
На подоконнике лежала початая пачка сигарет.
Толяныч закурил, решил, что пора бы заняться оценкой личного состояния, и направился в ванную. Глянул в зеркало и усмехнулся - на него смотрело лицо, прихотливо разрисованное разводами разных оттенков от синего до черного. Удавленник, бляха-муха, ей-ей удавленник! - дал он свое экспертное заключение. Да плюс разбитая бровь, следы ногтей через всю щетинистую щеку, и здоровенная шишка на лбу. Список можно было продолжать утомительно долго, поэтому Толяныч просто любовался собой некоторое время, в течение которого веселье его неудержимо росло и множилось, словно подопытные мухи-дрозофилы. С таким лицом можно только выпить, если конечно есть чего.
Он побрел назад к холодильнику, стараясь не наступить на Матрену, которая так бурно выражала свою радость, что чуть не сбивала с ног в попытках потереться.
Водка в холодильнике оставалась, и, что характерно - эта была "Звезда Севера". Вот так. Да еще почти полная бутылка!
Ну что ж, еще один виток, еще один круг замкнулся - подытожил Толяныч есть много, друг Горацио, такого, за что надо выпить. Ну раз надо, значит надо - с готовностью согласился удавленник в зеркале прихожей и подмигнул заплывшим глазом - за тебя, дружище! И уж в первую очередь за то, что вообще жив остался. Будь здоров! Эй, Фантик, третьим будешь?
