Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Вне всяких сомнений (сборник)
«Если он закурит новую сигарету, — прошептал он себе самому, — так, как я думаю…».
Человек за столом взял новую сигарету, постучал сначала по одному концу, потом по другому, слегка выровнял бумагу на конце с помощью ногтя большого пальца и сунул ее этим концом в рот.
Вилсон почувствовал как запульсировала в горле кровь.
За столом, спиной к нему, сидел он сам, БОБ ВИЛСОН!
Он чувствовал, что еще немного, и ему станет плохо. Он закрыл глаза и оперся о спинку стула. «Я так и знал, — подумал он, — все это просто бред. Я сошел с ума. Особый случай раздвоения личности. Мне не следовало слишком переутомляться».
Пишущая машинка продолжала стучать.
Боб взял себя в руки и еще раз все обдумал. Диктор предупреждал его, что он может пережить сильное потрясение, природу которого не следует сообщать заранее, так как в нее невозможно поверить. «Ну хорошо, допустим, что я вовсе не сошел с ума. Если путешествие во времени возможно, то почему я не могу вернуться в прошлое и увидеть себя самого в этом прошлом. И если я в своем уме, то все именно таким образом и обстоит…» «А если я свихнулся, то тогда и беспокоиться не о чем, делай, что хочешь».
«И далее, — добавил Боб сам себе, — если я ненормальный, то я могу оставаться ненормальным и вернуться обратно сквозь Ворота! Хотя от этого ничего не меняется. А, ну его к черту!»
Он осторожно подкрался ближе к столу и заглянул через плечо сидящего.
«Продолжительность есть атрибут сознания. Следовательно…» — прочел он. «Надо же, — подумал он, — вернуться именно в этот момент и увидеть себя самого, пишущего свой собственный диплом».
Машинка стучала.
«Следовательно…»
Два литерных рычага сцепились. Двойник Боба чертыхнулся и протянул руку, чтобы поправить рычаги.
— Брось, не трать времени, — неожиданно для себя самого произнес Боб. — Все это чушь собачья.
Второй Боб Вилсон резко выпрямился, потом осторожно поглядел назад. Выражение удивления на его лице сменилось раздражением.
— Какого дьявола вы забрались в мою комнату? — решительно потребовал он ответа. Потом, не дожидаясь, встал из-за стола, быстро подошел к двери и проверил задвижку.
— Как вы сюда попали?
«Однако, — подумал Боб, — попробуй объясни».
— Вот сквозь это, — ответил он, указывая на Ворота Времени.
Двойник взглянул в указанном направлении, сморгнул, еще раз присмотрелся и начал осторожно приближаться к диску, намереваясь потрогать его.
— Не трогайте! — вскричал Вилсон.
Двойник приостановился.
— Почему это? — поинтересовался он.
Почему именно — это не было ясно и самому Вилсону, но его определенно охватило чувство надвигающейся катастрофы, едва двойник приблизился к диску. Он растянул паузу, сказав:
— Я объясню. Но сначала давай немного выпьем.
Стаканчик джина — хорошая идея. И сейчас капля алкоголя требовалась Вилсону как никогда. Совершенно машинально он направился к своему тайнику с бутылкой в платяном шкафу. Бутылка была на месте.
— Эй! — запротестовал двойник. — Что вы там делаете? Это мой джин!
— Твой джин…
Тысяча чертей, это действительно его джин. То есть нет, это не его, это их джин. Ах, проклятье! Как все это запуталось, теперь не объяснишь!
— Прошу прощения. Надеясь, вы не будете против, если и я угощусь?
— Думаю, что не буду, — мрачно ответствовал двойник. — И мне тоже налейте.
— Прекрасно, — согласился Вилсон. — А потом я все объясню.
Но он чувствовал, что объяснение будет, мягко говоря, затруднительным. Он сам не понимал всего до конца.
— Да уж, постарайтесь, — предупредил его второй Вилсон и, потягивая джин, начал рассматривать Вилсона.
Вилсон смотрел на свое более молодое эго, охваченный весьма смешанными и с трудом сдерживаемыми эмоциями. Неужели этот тупица не узнал собственного лица? И если он не сможет увидеть, что это за ситуация, то как ему еще объяснить?
У Боба совсем выскочило из головы, что узнать его было нелегко — после всех пережитых приключений плюс небритая щетина. И что было еще важнее, он упустил из виду, что всякий человек видит свое лицо, даже в зеркале, не совсем теми глазами, что чужое. Какой человек в здравом рассудке заподозрит, что у незнакомца его собственное лицо? Вилсон видел, что его вид озадачил собеседника, но узнать он его не узнал.
— Вы кто? — неожиданно спросил двойник.
— Кто я? — переспросил Вилсон. — Так вы меня не узнаете?
— Кажется, я вас уже где-то видел. Хотя я не уверен.
— Возможно, что и видели…
Вилсон чувствовал, что застрял. Ну как ему объяснить, что он и Вилсон — родственники немного более близкие, чем два брата-близнеца?
— Впрочем, оставим пока…
— А как вас зовут?
— Зовут? Ну…
«Ого-го-го, чем дальше, тем хуже! Что за нелепая ситуация!» Боб раскрыл было рот, чтобы сказать «Боб Вилсон», но промолчал, чувствуя полную беспомощность. Как и многие до него, Боб осознал, что должен соврать, потому что правде просто не поверят.
— Зовите меня просто Джо.
Собственные слова неожиданно удивили его. В этот момент он понял, что он и есть тот самый Джо. Джо, с которым он уже встречался перед этим. Словно молнией вдруг озарило в голове Боба тот факт, что это была не просто такая же ситуация, через которую прошел он сам, а это была именно та самая ситуация. Только теперь он воспринимал ее с другой точки зрения.
Во всяком случае, так оно должно было быть. Абсолютно в этом он не был уверен, повторяется ли вся сцена в точности. Он не помнил первого разговора дословно.
Сейчас Боб был готов отдать за полную стенограмму того диалога почти любую цену, хоть двадцать пять долларов плюс налог.
«Нет, погодите», — ведь он действовал без всякого принуждения. Все, что он говорил, — результат свободы воли. Хотя он не помнит разговора дословно, но некоторые вещи Джо наверняка не говорил. «У нашей Мэри есть баран», например. Сейчас он прочтет стишок и наконец спрыгнет с проклятой карусели повторений. Боб открыл рот…
— Ну хорошо, мистер Джо-как-вас-там, выкладывайте ваше объяснение, и как можно короче, пожалуйста, — заметило его альтер эго, поставив на стол пустой стакан, в котором еще недавно содержалось четверть пинты джина.
Боб раскрыл рот, чтобы ответить, потом закрыл.
«Спокойно, сынок, спокойно, — сказал он сам себе. — Ты ведь свободен. Ты хочешь рассказывать детский стишок, ну так и рассказывай, разорви заколдованный круг».
Но чувствуя на себе недружелюбный, даже враждебный взгляд двойника, Боб вдруг не смог припомнить ни одного стишка. Его мыслительный процесс на секунду дал осечку. Тогда он сдался.
