Геннадий Прашкевич - Шпион в Юрском периоде
День уходит. Приходит вечер. Скоро зазвучат охотничьи рога.
Первое дело — добыть оружие. Большие надежды я возлагал на тесноту коридорчика. С теми, кто окажется в коридорчике, я справлюсь и ножом. А после…
Я вздрогнул.
Телефон, стоявший на низком столике, действительно тренькнул.
Красивый печальный звук, обжегший меня смертельным холодком. “Это кто‑то ошибся номером, — сказал я себе. — Или звонит хозяин. И то и другое совершенно неинтересно. Не стоит поднимать трубку, Эл”.
Глава девятая
1
Но телефон не умолкал.
Хозяин обязан уважать покой своих гостей.
Скорее всего, решил я, кто‑то ошибся номером и не хочет отступать. Возвращение Гинсли сегодня многих настроило на боевой лад. Не снимая трубку, прижав ее рукой, я перевернул аппарат, отыскивая регулятор звука. Но искать было нечего — звук регулировался автоматически.
Я выкурил сигарету.
Я внимательно проверил окна и дверь, потом заглянул на освещенную кухоньку и бесшумно прошелся по комнате, а телефон не смолкал.
Тогда я поднял трубку.
— Эл, какого черта? — Я сразу узнал ровный голос циклопа. — Ты же у себя. Не могу я человека послать, ты его там по глупости изувечишь. Я тебя знаю. Надеюсь, ты не утопил лодку? У меня там сверток валялся.
Я промолчал.
Отпуск не получился.
Опекуны в самолете, Пан, ирландцы, теперь Юлай.
С Паном все ясно. И с опекунами, с ирландцами тоже. Но вот Юлай. Он все же не походил на человека, которого, по определению доктора Хэссопа, можно было назвать алхимиком, но он не походил и на тех людей, с которыми я постоянно имел дело. Он заявил, что с некоторых пор я путаюсь у них под ногами, но не сказал, у кого это у них. Я провел с Юлаем почти полтора месяца, а что толку? “Мы лечим…” Похоже, что моя долгая возня с алхимиками — сизифов труд; чем выше я поднимаю камень, тем с большей силой он падает к ногам.
— Надеюсь, ты не лазил в мой сверток?
— А ты поверишь? — наконец отозвался я.
— А почему нет? Мы ведь не в игрушки играем.
— Я не заглядывал в твой сверток.
— Спасибо, Эл.
Я слушал ровный голос циклопа и прикидывал — сколько я смогу продержаться в фанерном домике кемпинга и есть ли в этом смысл? С ножом ведь не пойдешь против автоматического оружия. И еще вопрос: войдут они в дом или попросту расстреляют меня сквозь эти фанерные стены?
— Хочешь, чтобы я вернулся, Юлай?
— Ты с ума сошел! Я и так еле от тебя избавился! — Он хохотнул там, как отдаленный гром. — Мне просто нужны лодка и сверток!
— И ты не будешь меня преследовать?
— Вот именно. Живи как хочешь. Только не впутывайся в пьяные драки.
— С кем? — быстро спросил я.
— Не знаю. Где моя лодка?
— Я припрятал ее надежно, Юлай. Если со мной что‑нибудь случится, ты не увидишь ни свертка, ни лодки.
— Ты что, правда не понял? — удивился Юлай, проявляя некоторые признаки нетерпения. — Ты что, правда думаешь, что ушел от меня сам? Я, конечно, опасался, как ты там пройдешь рифы, но, в сущности, ничего опасного, ты справился. Так что кончай болтовню. Я хочу получить лодку, твоя судьба меня не интересует.
— Ну хорошо. Предположим, побег организовал ты. Почему же ты не забрал сверток?
— Обыкновенная забывчивость. Разве с тобой такого никогда не случалось? Разве я не говорил тебе, что мы лечим, а не убиваем.
— А Беллингер?
— Ты можешь назвать имя убийцы?
— А Крейг? А Штайгер? А Левин? А Керксгоф? А Лаути?
— Все то же самое, Эл. Назови имя убийцы, и я приду к тебе с повинной. Их никто не убивал. Они сами сделали выбор. И думаю, правильный.
— А Сол Бертье? А Голо Хан? А Памела Фитц?
— Ты умеешь связывать факты, Эл, но эту задачку тебе не потянуть. Слишком мало информации. Не получится. Зачем забивать голову именами покойников? Твое дело — подыскать тихую работу. Или сесть за мемуары. “Записки промышленного шпиона”. Как тебе? Дарю название. Сбережения у тебя есть, перебьешься.
— Хочешь, чтобы я сменил работу?
— Конечно.
— А если я скажу — нет?
— Ты придурок, но ведь не такой.
— Где гарантия, что к утру меня не застрелят?
— Пошел ты! — рассердился циклоп. — Обойдешься без гарантий. Возьми в прокате машину и кати отсюда. Или улетай. Никто тобой больше не интересуется. От тебя одни неприятности. Поэтому исчезай, нечего тебе болтаться в наших маленьких городках. Чем быстрее ты исчезнешь, тем лучше.
— Для кого?
— Для тебя, конечно.
— Ладно, лодку я верну, — согласился я. — Но почему я должен менять работу?
— А смерть, Эл? — проникновенно спросил циклоп. — Почему ты не хочешь помнить о ней? Она всех уравнивает. И заказчиков, и клиентов.
— Вы же не убиваете, а лечите.
— Вот именно, — зарокотал он. — Мы не убиваем. Нам не нужно этого делать, ты все сделаешь сам. Ты забыл? Ты же внесен в список. Если ты снова начнешь искать некие странные связи между Паном и Л. У. Смитом, между президентом страны и бродягой, выигравшим часы в благотворительной лотерее, между физиком Ханом и каким‑то там неудавшимся нобелевским лауреатом, ты, конечно, получишь профессиональное удовлетворение, но… Это катастрофически приблизит твой конец… В чисто физическом смысле… И все, что надо, ты сделаешь сам… Сам! Понял? Нам не нравятся люди, сующие нос то в рукопись Беллингера, то в сейф фирмы “Трэвел”… Ты слишком близко подошел к тому, что тебе не по уму…
Я слушал Юлая, а сам ни на секунду не отводил глаз от освещенных дверей. Конечно, жалюзи так сразу не сорвешь, но дверь можно вышибить ударом ноги.
— Вы же не убиваете, — повторил я. — Чего мне бояться?
— Не чего, а кого, Эл.
— Кого же, Юлай?
— Себя.
— Что это значит?
— Это значит, Эл, что ты сильно ошибаешься, утверждая, будто будущего не существует. Оно существует, оно еще как существует, Эл! А корни его кроются глубоко в прошлом. Ты крупный хищник, Эл, мы слишком долго не обращали на тебя внимания. Ты не имеешь права входить в будущее, понимаешь? Твое время кончилось. И когда понадобится, ты уберешь себя сам. Если, конечно, не послушаешь доброго совета и не засядешь за мемуары. Я ведь не зря возился с тобой чуть не полтора месяца. Мы тебя зарядили. В твоем подсознании спрятана бомба, Эл, настоящая информационная бомба, и она может уничтожить тебя в любой момент. Вот почему ты должен молчать, спрятаться и забыть о своем поганом ремесле. Я вложил в твое подсознание слова–детонаторы, слова–ключи; они связаны с алхимиками и, конечно, с твоим ремеслом, Эл. Считай, ты приговорен.
