Игорь Борисенко - Вариант "Ангола"
Пока я размышлял, португальцы уже добежали до деревьев. Застучали винтовки, затараторили автоматы, бухнули гранаты. Рвалось как на чистом месте, так и в чаще, значит, гранаты метали все. Треск, гам, мельтешение солдат в оливковых униформах. В один и тот же момент половина их них бежала в атаку, другая же отступала… да что там отступала – драпала. Я видел, как упали несколько человек, но совсем немного по сравнению с количеством наступавших. Автоматы продолжили стрекотать с неослабевающей силой; убегавшие падали – то один, то два сразу; размахивали руками, корчились в траве. Бегущие со всех сил солдаты бросали винтовки, некоторые, как мне показалось, падали нарочно и пытались спастись ползком.
Итак, первая атака была отбита очень быстро и легко – по крайней мере, мне издалека так показалось. Солнце тем временем клонилось к верхушкам гор на западе. Я поглядел на часы: начало седьмого. Нам надо простоять до восьми: сейчас казалось, что это будет сделать довольно просто.
Очень скоро португальцы отхлынули на исходные позиции. Пальба с нашей стороны прекратилась, зато их пулеметы снова открыли огонь; вернее, я даже подумал, что они палят по своим, принуждая снова идти в атаку. Навстречу разбитым войскам выбежала пара командиров. Они снова кричали, неистово жестикулировали. Солдаты постепенно остановились и стали поворачиваться. Правда, они так и лежали, опасаясь встать. Из леса грянул одинокий выстрел; снова без результата. Я думаю, это Олейник пытался стрелять по командирам, но попасть никак не мог. С вражеской стороны к пулеметам присоединились стрелки в кожаных куртках. Они тоже залегли; позиции каждого я мог определить по облачку дыма, вылетающего из стволов их гигантских ружей, словно из пушек. Мушкеты у них, что ли? Если так, то не очень они нам страшны.
Судя по всему, командиры смогли заставить солдат снова атаковать. На сей раз те медленно передвигались ползком до самого конца, до края опушки. Пулеметы не замолкали ни на мгновение, стреляя по очереди. Третий пулемет не то был неисправен, не то стоял для замены, на случай, если какой из стреляющих закипит.
Командиры тем временем отошли назад. На берег реки из-за горы выползла новая колонна солдат, ничуть не меньшая, чем первая. Вместе с ними ехала повозка; что уж там привезли, я разглядеть не мог – но явно ничего хорошего для нас.
Свежеприбывшие солдаты бегом кинулись вперед, чтобы присоединиться к атаке. Пулеметы смолкли, солдаты, лежавшие у опушки, открыли яростную стрельбу из винтовок. Вдруг "летающий глаз", застывший рядом с нашим наблюдательным камнем, заговорил голосом Вершинина – я даже подпрыгнул от неожиданности.
– Сильный огонь. Кондратьев убит, Радченко ранен. Придется от опушки отступать!
– Хорошо, отходите! – завопил я, словно бы хотел докричаться до Сашки так, без помощи хитроумных приспособлений. – Самое время пулемету вступить.
– Понял вас, товарищ капитан! – бодро откликнулся Валяшко. – Сейчас угощу гадов свинцом, только подойдут еще…
Анте тоже что-то пробормотал, но я не расслышал. Трескотня внизу слилась в один беспорядочный гул; свежая цепь наступавших вплотную приблизилась к лесу и замедлила ход. Видимо, рьяные вояки увидали, сколько там убитых и это сбило с них спесь. В тот же момент совсем издалека, слабо и нестрашно застучал пулемет Валяшко. Я даже подумал: эх, не сработает! Что он, один ручной "дегтярь", против двух станковых португальских и целой сотни врагов? Однако португальцы так не думали. Они разом смешали ряды, сбились в кучу, которую Валяшко было еще удобнее расстреливать. Солдаты валились один за другим, потом в толпе разорвалась граната. Я ясно видел, как люди, будто куклы, разлетались по сторонам. Уцелевшие бросились наутек – вот и вторая атака отбита!
Впору было ликовать. Я перевел бинокль на командиров и зашептал:
– Что, съели? Советских людей вас так просто не одолеть, господа фашисты и их прихвостни!
– Чего там? – спросил Быстров. Он сидел на краю камня и наблюдал за тем, что происходит на опушке.
– Засуетились их отцы-командиры. Руками машут так, что того и гляди оторвутся. Погоди-ка… А немец, кажется, новый приказ выдает. Судя по тому, что он круги описывает, в обход велит идти. Ну-ну, посмотрим, мы ведь и к этому готовы!
Меня уже охватила эйфория. Я сидел вдалеке от места боя; выглядело все как нельзя лучше для нас; время неумолимо подходило к заветному рубежу. Сколько они будут пробираться по этим горам в обход? Да еще в сумерках. В горах ведь темнеет быстро, гораздо раньше, чем на равнине. В восемь уже темно станет. Впрочем, в восемь нас уже тут не будет.
Быстров взмолился:
– Дайте поглядеть, товарищ капитан! Я не надолго!
Я передал ему бинокль и сполз с камня. Уф! Пот так и заливал лицо, хотя вроде бы я ничего не делал. Солнце здесь светило непрестанно, в отличие от прибрежных районов, где наоборот, почти всегда было пасмурно. Лучи падали уже довольно полого, но припекало покуда как следует.
– Вот гады! – воскликнул Быстров. – Чего задумали!
Я привстал было, чтобы поинтересоваться подробностями. В тот же момент раздался влажный шлепок, и в воздух полетели красные капли. Иван вскрикнул и слетел с камня, как от сильного удара. Лицо его было ужасно удивленным. Он попытался приподняться на самом краю площадки, но не удержал равновесия и рухнул вниз. Я не успел вымолвить ни слова. Что случилось? В страхе я вжался в камень; потом, через минуту, ползком подобрался к краю и заглянул вниз. Быстров лежал метрах в десяти ниже, зацепившись гимнастеркой за кусты. Ноги его свешивались вниз, а левое плечо было совершенно разворочено, превратившись в кровавые лохмотья. Правая рука была прижата к телу, а левая свешивалась над пропастью под неестественным углом, будто в плече больше не осталось костей.
– Ваня… – хрипло позвал я. – Иван!
Он не откликался. Широко раскрытые, остекленевшие глаза, изо рта течет кровь. Ни единого движения… мертв. Я задрожал и снова прижался спиной к камню. Из жара меня бросило в холод. В чем дело? Что его убило? Некоторое время я не решался выглянуть, потом осторожно высунулся вверх. На камне лежали пилотка Быстрова и бинокль – все в капельках крови. Что творилось впереди, в стане врагов, я увидеть не смог. Пришлось выползти животом на камень и взять бинокль. Вот и он также лежал и смотрел. Меня вдруг пронзила мысль – те люди с длинными ружьями! Это же вражеские снайперы! Может быть, какие-то охотники, и вооружены, хочешь смейся, хочешь нет, слонобойками! Вон как Быстрову плечо разнесло, аж со скалы сбросило. В ужасе я отпрянул за камень – и в тот же момент где-то рядом взвизгнула пуля. Камень содрогнулся, засвистела крошка, секущая кусты. Я уже не мог заставить себя глядеть на противника в бинокль. Скорее всего, они увидели отблески солнечных лучей на стеклах, по ним и стреляли. Хотя, не так уж тут и много мест, где можно устроить наблюдательный пост. У них-то бинокли тоже есть, можно не сомневаться. И оптические прицелы на винтовках… а мы-то, дураки!
