Роберт Хайнлайн - Время для звезд. Небесный фермер
Она открыла глаза.
– Джордж!
– С тобой все в порядке?
– Что случилось?
– Землетрясение. Ты в порядке? Ты не ранена?
Она села, поморщилась, словно от боли, и сказала:
– Мне кажется, я… Джордж! Где Пегги? Пегги?!
Комната Пегги уцелела: сейсмостойкие крепления выдержали удар, несмотря на то, что остальная часть дома лежала в руинах. Джордж настоял, чтобы сначала мы вынесли из дома Молли. Затем мы принялись разбирать плиты, загораживавшие вход в комнату Пегги.
Покореженная наружная дверь шлюза вывернулась из петель, скривилась и стояла нараспашку. В шлюзе было темно; свет Юпитера сюда не проникал. Я на ощупь попробовал открыть внутреннюю дверь, но она не поддавалась.
– Не могу открыть, – сказал я отцу. – Посвети мне.
– Наверное, ее удерживает давление воздуха. Крикни Пегги, чтобы забралась в пузырь, мы вырубим давление.
– Мне нужен свет, – повторил я.
– У меня нет фонарика.
– Ты что, не носишь с собой фонарь?
Я-то всегда таскал его с собой; в темную фазу мы вообще не выходили из дома без фонарей. Но я потерял фонарь, когда начало трясти. А где – понятия не имею.
Отец задумался, перелез через обломки и тут же вернулся.
– Нашел на тропинке между домом и хлевом. Выронил, должно быть. Он посветил на внутреннюю дверь. Мы обсудили положение.
– Выглядит паршиво, – тихо проговорил отец. – Взрывная декомпрессия. Между верхом двери и дверной рамой зияла щель, в которую свободно можно было просунуть руку; дверь не зажало давлением изнутри, ее просто заклинило.
– Пегги! – крикнул отец. – Пегги, дорогая, ты слышишь меня? Нет ответа.
– Бери фонарь, Билл. И отойди в сторонку.
Отец попятился назад, а затем с силой ударил в дверь плечом. Она немного подалась, но не открылась. Он ударил еще раз – дверь резко распахнулась и тут же, рванувшись назад, сшибла его с ног. Пока отец поднимался, я посветил фонариком в комнату.
Пегги наполовину свесилась из кровати, словно собиралась встать и упала без чувств. Голова откинута, изо рта на пол стекает струйка крови. Молли зашла в комнату сразу за нами; они с отцом уложили Пегги в носилки, отец включил давление. Пегги была жива. Она задыхалась, кашляла, заливала нас кровью, пока мы пытались ей чем-то помочь. Потом заплакала. Когда ее уложили в пузырь, она затихла и вроде как уснула – а может, снова потеряла сознание.
Молли плакала, но тихо, беззвучно. Отец выпрямился, вытер лицо и сказал:
– Бери за тот конец, Билл. Нужно доставить ее в город.
– Да, – сказал я и взялся за носилки. Молли освещала нам путь. Мы перебрались через кучу обломков, бывших недавно нашим домом, и на минуту опустили носилки. Я огляделся вокруг.
Посмотрел на Юпитер; на лице его по-прежнему чернели тени, а Ио с Европой еще не достигли западного края диска. Весь этот кошмар длился меньше часа. Но сейчас я думал не об этом: небо выглядело как-то странно. Звезды блестели слишком ярко, и их было слишком много.
– Джордж, – сказал я, – что стряслось с небом?
– Сейчас не время… – начал он и внезапно замолк. Потом прошептал: – Боже правый!
– Что? – спросила Молли. – В чем дело?
– Назад, домой, быстро! Нужно откопать всю одежду, какую сможем. И одеяла!
– Что? Зачем?
– Тепловая ловушка! Она больше не действует – землетрясение, должно быть, повредило энергостанцию.
Мы снова принялись рыться в обломках, пока не нашли свои теплые вещи; это заняло немного времени – мы знали, где искать, главное было сдвинуть плиты. Отец обернул одеялами носилки, превратив их в кокон.
– О’кей, Билл, – сказал он. – А теперь бегом – марш!
И тут мы услышали мычание Мэйбл. Я остановился и посмотрел на отца. Он тоже остановился с выражением мучительной нерешительности на лице.
– Ох, черт!
Впервые на моей памяти отец выругался вслух.
– Мы не можем бросить ее здесь замерзать. Она же член нашей семьи. Пошли, Билл.
Мы снова поставили носилки и побежали к хлеву. Там был сплошной хаос, но по жалобному мычанию мы быстро обнаружили Мэйбл и стащили с нее обвалившуюся крышу. Буренка поднялась на ноги. На вид целехонькая, но, видимо, ушибло ее неслабо. Она посмотрела на нас с возмущением.
Мы с трудом перетащили ее через обломки: отец тянул спереди, я подталкивал сзади. Отец отдал Молли веревку.
– А как же цыплята? – спросил я. – И кролики? Некоторых из них придавило, остальные разбрелись вокруг развалин. Я почувствовал, как кролик прошмыгнул прямо у меня между ногами.
– Некогда! – отрезал отец. – Мы не можем взять их с собой. Все, что мы могли бы для них сделать, это перерезать им горло. Пошли! Мы направились к дороге.
Молли возглавляла процессию, таща за собой Мэйбл и освещая путь фонариком. Свет нам был необходим. Ночь, еще пару минут назад чересчур яркая и светлая, вдруг сгустилась непроглядной тьмой. Вскоре Юпитер совсем скрылся из виду, и я перестал различать даже пальцы на собственной вытянутой руке. Под ногами хлюпало – не дождь, а внезапная роса: заметно похолодало. Потом хлынул ливень, сильный, ледяной. Его сменил мокрый снег. Молли обернулась.
– Джордж! – позвала она. – Мы уже дошли до поворота к Шульцам?
– Они нам не помогут. Ребенка нужно доставить в больницу.
– Я не об этом. Может, мне сходить предупредить их?
– С ними все в порядке. У них сейсмоустойчивый дом.
– А холод?
– Н-да…
Отец понял, что она имеет в виду, и до меня тоже дошло. Без тепловой ловушки и без электричества каждый дом в колонии превратится в ледяную западню. Что толку от энергоприемника на крыше, если нет энергии? В доме будет становиться холоднее, холоднее и холоднее.
А потом все скует морозная стужа…
– Иди вперед, – вдруг сказал отец. – Дойдем до поворота, там разберемся. Но разбираться нам не пришлось, поскольку до поворота мы так и не дошли. Метель мела прямо в глаза, и мы его проморгали. Снег стал совсем сухим: его колючие иголки больно впивались в кожу.
Когда мы миновали стену из лавы, откуда новая дорога соединяла шоссе с нашим домом и домами других фермеров, я начал считать про себя шаги. Судя по моим подсчетам, мы прошагали миль пять, и тут Молли внезапно остановилась.
– Что случилось? – крикнул отец.
– Милый, – сказала она. – Я не вижу дороги. Боюсь, я ее потеряла. Я топнул ногой, и снег мягко ушел вниз – мы стояли на пашне. Отец посветил фонариком на часы.
– Мы одолели миль шесть, – сказал он.
– Пять, – поправил я его. – В лучшем случае, пять с половиной. – И я рассказал, как подсчитывал шаги.
– Мы добрались как раз до того места, где шоссе вплотную примыкает к полям, – сказал отец. – Отсюда должно быть не больше мили, а может, и полумили до перевала через гряду Кнейпера. После перевала дорогу мы не потеряем. Билл, бери фонарь и пройди сотню шагов направо, потом налево. Если не отыщем шоссе, пойдем вперед. И Бога ради, обратно возвращайся по собственным следам, иначе ты нас потеряешь в этом буране.
