Софья Непейвода - Первые шаги
— В Тартаре такого закона нет, — успокоила я. — Но ты ничего не хочешь объяснить?
Ликрий скрипнул зубами, но промолчал, просматривая вышеупомянутые законы других стран.
— Или хотя бы сказать, чего на самом деле надо опасаться и как действовать, чтобы уберечься?
— Не знаю. Здесь всё может быть иначе, — неохотно ответил друг после долгой паузы.
— …А общих принципов вообще не существует. О, даже ещё лучше: ты о байлогах не слышал и о своих врагах никаких сведений не имеешь, — саркастически потянула я. Не дождавшись реакции, раздражённо махнула рукой: — Не хочешь, и не надо. Арван с войной в голове.
И демонстративно отвернувшись, села решать задачи. Развел тайны, понимаешь. Не верю, что он совсем не в курсе.
Только утром, на пути к университету, Ликрий разорвал затянувшееся молчание.
— Ладно, Лик прав, — непонятно начал он. — Как избежать неприятностей, сказать надо. Для тебя опаснее всего испуганный байлог. Со страху они могут убить или покалечить. Поэтому, если есть подозрения, что байлог не контролирует себя… — запнувшись, Ри продолжил: — …больше обычного, то не приближайся к нему. Если рядом — быстро отойди, но постарайся не делать резких движений. Спровоцировать панический приступ легче всего угрожая или напав, причём как на байлога, так и на того, кто ему дорог. То есть не угрожай и не нападай. Это основной принцип. Вторично — постарайся не слишком привлекать внимание, а то могут начать лезть с общением. Они очень привязчивые.
— Это так страшно? — на всякий случай уточнила я. Что-то меры безопасности какие-то очень уж простые получаются. А как же невменяемые озабоченные монстры?
— Да, — Ри ненадолго остановился перед входом в дорожно-извращенский квартал. — И последнее: если всё-таки свяжешься с байлогами, будь очень осторожна. Опасайся всех… особенно, если мерзость отошла.
— Минутка! — теперь затормозила я. — Что-то я не поняла. Ты так выразился, будто опасаться надо не байлогов, а кого-то другого.
Мужчина вздохнул.
— Для тех, кто дружит или сотрудничает с байлогами, наибольшую опасность представляют не они… — Ликрий надолго замолчал и очень неохотно закончил: — …а мы, арваны. И наши союзники, особенно невольные. А также те, на кого удалось повлиять. Всё. Больше данную тему лучше не поднимать.
Я кивнула. Тема действительно неприятная, тем более для Ри. Но, несмотря на явное желание сохранить неприглядную тайну, друг всё-таки предупредил. Думаю, ему было очень нелегко пойти на такую жертву. Благородный, достойный уважения поступок.
А потом начался очередной день самокультуры.
17 февраля — 1 марта 617134 года от Стабилизации
Деньги другу я вернула, но, по его просьбе, не сразу, а частями — по мере надобности. Таким образом Ри надеялся подстраховаться на случай, если байлоги передумают и всё-таки решат тем или иным образом лишить его самостоятельности. Однако с каждым днём у меня появлялось всё больше сомнений в злости или мстительности врагов арванов. Больше они не охотились (впрочем, и Ликрий не сбегал), но ещё несколько раз забирали «для подкормить». При этом вели себя так, что действительно возникала ассоциация с кем-то, пожалевшим одичавшего, оголодавшего щенка. Очень снисходительно относились к периодически срывающемуся и огрызающемуся мужчине и каждый раз заверяли меня (почему-то твёрдо решив, что между нами любовь), что вернут «пару» в целости и сохранности. Ри такой подход откровенно бесил, причём настолько, что иногда друг даже чуть ли не начинал признавать у своих «мучителей» достаточно развитый ум, чтобы придумать такое «утончённое издевательство». Но стоило арвану успокоиться, как он возвращался к прежней точке зрения, считая, что байлогам такое не под силу. Впрочем, по версии Ри, этот факт вовсе не исключал варианта, при котором кто-то третий, не байлог, придумал злонамеренный план, а чёрных и чешуйчатых использует втёмную.
Один день сменялся другим. Курсы проходили настолько интенсивно, что чуть ли не половина работы оставалась на дом. Чем дальше, чем сильнее становились сомнения, смогу ли я вообще учиться: преподаватели задали такой темп, который практически невозможно выдержать. Программа подготовительных курсов сильно превосходила школьную, полученных базовых знаний катастрофически не хватало. Как поделилась соседка по аудитории, у неё тоже очень большая нагрузка, хотя подготовка вроде бы лучше. К сожалению, отступать некуда — поэтому вперёд. Учиться, учиться и ещё раз учиться.
Совершенно другой уровень знаний требовался по всем предметам без исключения. По языку не только задавали задачи по куче диалектов (в том числе вкусовому и обонятельному), но и требовали распознавать искажённую, невнятную речь с разнообразными акцентами. По географии вместо общих сведений требовали разобраться в формулах, по которым в зависимости от широты можно вычислить ожидаемую длину суток, гравитацию, некоторые фоны, климатические условия и множество других параметров и, наоборот, по неким признакам определить широту. При этом следовало учитывать кучу поправок и исключений, в которых обычные формулы дают неправильный результат, а также правила изменения и подгонки уравнений, и так далее, и тому подобное.
Естественно, ни о какой дополнительной подработке речи уже не шло, причём даже у Ликрия. К слову, на занятиях другу приходилось туго: из-за постоянного присутствия байлогов он соображал гораздо хуже, а выдержка часто подводила. Однажды в день дополнительной консультации я поинтересовалась у преподавателя, так ли необходимо ставить арванскую часть химеры в заведомо проигрышные условия?
— Он не обязан посещать курсы, — пожал плечами человек. — Это личный выбор каждого.
А ведь действительно! Если друг сможет заниматься самостоятельно, а появляться только чтобы сдавать — то ему должно стать легче. Но стоило поднять данную тему, как Ликрий резко прервал.
— Ты считаешь меня глупым? Я рассматривал такой вариант, но получил предупреждение, что если не буду присутствовать на всех занятиях, то кредита не получу.
— Ой… — потянула я, вспомнив, как нагло проспала второй день.
— В первую очередь, условие касается меня, — успокоил друг. — Конечно, вероятность издевательства не исключена, но думаю, что при работе по нашей специальности приходится хотя бы иногда контактировать с байлогами. Поэтому и проверяют заранее. Если кто-то не выдержит, то и смысла тратиться на него нет, — помолчал и тоскливо добавил: — Вот уж воистину извращённая профессия. Недаром так называется.
Из-за постоянного стресса Ри даже вне университета выглядел беспокойным, с более сильными эмоциями… и, в каком-то плане, казался гораздо понятнее. По крайней мере, не приходилось каждый раз строить догадки, о чём размышляет и что испытывает друг. Заодно выяснилось, что у него отнюдь не такой ангельский характер, как я до сих пор думала. Арван воспринимал себя как высшее существо, совершенство, и смотрел на другие виды с превосходством и снисходительностью. Кстати, по случайным оговоркам стало очевидно, что политику своего народа, а именно внедрение в чужие цивилизации, он считал совершенно верной, ибо «она ведёт к миру и процветанию». И ничего плохого в том, чтобы изменять генетику других даже без их ведома, Ри тоже не видел: «мы творцы и делаем остальных лучше, двигаем эволюцию». Зато искренне возмущался всеобщей неблагодарностью, пару раз заметив, что арванов, по крайней мере, во Вне, мало кто способен оценить по достоинству.
