Айзек Азимов - Немезида (перевод Ю. Соколова)
— Но тогда погибнут миллиарды людей.
— Я ничем не могу помочь. — Марлена сжала губы, потом сказала: — Есть другой способ.
— О чем говорит эта девица? — буркнул Леверетт. — Какой еще другой способ?
Марлена покосилась на него и повернулась к Генарру.
— Я не знаю. Эритро знает. По крайней мере она утверждает, что знает, но не может объяснить.
Генарр поднял руки, предупреждая вопросы.
— Говорить буду я. — И спокойно сказал; — Марлена, не волнуйся. Не бойся за Эритро. Ты же понимаешь, что она в состоянии справиться с чем угодно. Скажи, как понимать твои слова, что Эритро не может объяснить?
Марлена судорожно вздохнула.
— Эритро известно, что знание присутствует здесь, однако у нее нет разума и опыта людей, она не умеет думать, как мы. Она не понимает.
— И это знание содержится в умах, присутствующих здесь?
— Да, дядя Сивер.
— И она умеет зондировать человеческие умы?
— Она может причинить им вред. Только мой мозг она в состоянии зондировать без риска.
— Надеюсь, что так, — сказал Генарр, — а ты обладаешь этим знанием?
— Нет, конечно, нет. Но она может использовать меня как инструмент для зондирования других разумов. Вашего. Моего отца. Всех.
— А это не опасно?
— Эритро полагает, что нет, но… ой, дядя Сивер, я боюсь.
— Безумие какое-то, — прошептал By, но Генарр торопливо приложил палец к губам.
Фишер вскочил.
— Марлена, нельзя…
Генарр махнул рукой.
— Ну что же делать, Крайл? Под угрозой жизнь миллиардов людей. Мы без конца говорим об этом. Пусть этот организм сделает то, что может, Марлена!
Глаза девушки закатились. Казалось, что она впала в транс.
— Дядя Сивер, — шепнула она, — поддержите меня…
Нетвердой походкой она подошла к Генарру — тот подхватил ее.
— Марлена… расслабься… все будет в порядке… И он осторожно опустился в кресло, поддерживая ее напрягшееся тело.
92Это было похоже на бесшумную вспышку света, которая уничтожила мир. Все исчезло.
И Генарр уже не был прежним Генарром. Его личность словно перестала существовать. Только светящаяся сложная туманная сеть, состоявшая из нитей, которые увеличивались, росли и обнаруживали не меньшую сложность.
Они приближались и удалялись — и снова наплывали, как нечто, что было всегда и вечно пребудет, И движению этому не было конца.
И осыпались в отверстие, что ширилось им навстречу, но шире не становилось. Изменяясь без изменения. Маленькие клочья тумана, обнаруживающие в себе новую сложность.
А потом с болью — если Вселенная чувствовала боль, — с рыданием — если Вселенная ведала звук, — они начали тускнеть, перепутаюсь, закружились, все быстрее и быстрее, стягиваясь в яркую точку, которая брызнула ослепительным светом и исчезла.
93Вселенная навязчиво лезла в глаза.
By потянулся и спросил:
— Кто-нибудь еще ощутил это?
Фишер кивнул.
— Хорошо, я уверовал, — сказал Леверетт. — Но если это безумие, то мы все одновременно сошли с ума.
Генарр все еще держал Марлену, тревожно склоняясь над ней. Она прерывисто дышала.
— Марлена. Марлена…
Фишер с трудом поднялся.
— С ней все в порядке?
— Не могу сказать, — пробормотал Генарр, — Она жива, довольно и этого.
Глаза ее открылись. Отсутствующие, пустые, они смотрели на Генарра.
— Марлена! — в отчаянии прошептал Генарр.
— Дядя Сивер, — еле слышно ответила ока.
Генарр позволил себе вздохнуть. По крайней мере она узнала его.
— Не шевелись, — велел он. — Пусть все пройдет.
— Все прошло. Я так рада.
— Но с тобой все в порядке?
Она помолчала.
— Да, я чувствую, что все в порядке, и Эритро говорит мне то же самое.
— Вы обнаружили то самое скрытое знание, которым мы обладаем? — осведомился By.
— Да, доктор By. — Она провела ладонью по взмокшему лбу. — Это знание обнаружилось у вас.
— У меня? — изумился By. — И что же я скрывал?
— Я не поняла, — ответила Марлена. — Быть может, поймете вы, если я опишу это?
— Что опишете?
— Что-то, когда гравитация отталкивает тела, вместо того чтобы притягивать.
— Гравитационное отталкивание… — пробормотал By. — Физика сверхсветовых скоростей… — Он вдруг глубоко вздохнул и выпрямился. — Это же мое открытие.
— Ну вот, — сказала Марлена. — Если пролететь на сверхсветовой скорости мимо Немезиды, возникнет гравитационное отталкивание. И чем быстрее летишь, тем оно сильнее.
— И корабль отбросит в сторону.
— Но и Немезида отодвинется в противоположном направлении.
— Да, пропорционально отношению масс… Только Немезида сместится на ничтожно малое расстояние.
— А что если так делать в течение сотен лет?
— Движение Немезиды все равно не намного изменится.
— Да, но через несколько световых лет траектория слегка отклонится, Немезида сможет пройти мимо Земли на значительном расстоянии, и планета уцелеет.
— Разумно, — согласился By.
— Можно ли здесь что-то придумать? — спросил Леверетт.
— Надо попробовать. Можно использовать астероиды, которые будут входить с нормальной скоростью в гиперпространство на триллионную долю секунды и выскакивать из него уже в миллионе миль. Пусть астероиды вращаются вокруг Немезиды и входят в гиперпространство с одной стороны. — By на секунду задумался и воскликнул: — Я и сам догадался бы об этом, если бы было время посоображать!
— Можете считать, что честь открытия принадлежит вам, — сказал Генарр, — В конце концов, Марлена извлекла это из вашей же головы. — Он оглядел присутствующих. — Что же, джентльмены, придется позабыть о транзитных пунктах на Эритро — если только не произойдет ничего из ряда вон выходящего. Население Земли теперь эвакуировать незачем — следует лишь в полной мере воспользоваться возможностями гравитационного отталкивания. Мне кажется, что ситуация разом переменилась к лучшему — и только потому, что мы пригласили Марлену.
— Дядя Сивер, — вдруг сказала Марлена.
— Да, дорогая?
— Спать хочется.
94Тесса Уэндел нерешительно взглянула на Крайла Фишера.
— Я все время твержу себе: «Он вернулся». Я почему-то не думала, что ты вернешься, особенно после того, как стало ясно, что ты разыскал роториан.
— Марлена оказалась первой… первой, кого я увидел на этой планете.
Он смотрел в никуда. И Уэндел оставила его. Пусть обдумает все. У нее и без того хватало забот.
Они везли с собой роторианку Д'Обиссон, нейропсихолога. Двадцать лет назад она работала в госпитале на Земле. Там должны были остаться люди, которые могли бы вспомнить ее и узнать. И в архиве должно было сохраниться ее личное дело. Словом, она была живым доказательством того, что они сделали.
