Михаил Ахманов - Меч над пропастью
Второе произведение, на мой взгляд (подчеркиваю, что это очень частное мнение), выпадающее из общего ряда романов, которые мы здесь рассматриваем, – книга «Заклинатель джиннов», только что испеченная «Лениздатом» (2006 год), хотя и написанная несколько лет назад. Это глубоко личностное повествование о судьбе незаурядного физика Сергея Невлюдова, волею случая наткнувшегося на разум, зародившийся в глубинах мировой электронной сети. Не искусственный интеллект, придуманный кем-то, нет. Именно разум, возникший спонтанно, в результате неведомых человеку флуктуаций и усложнений топографии самой информационной системы. Это дитя сети, действительно, подобно малому ребенку, пытающемуся на ощупь исследовать окружающий его огромный и непонятный мир. И слава богу, что (натурально, волею автора) в воспитателях и учителях у него оказывается порядочный человек, а не, скажем, отмороженный благоустроитель «прекрасного нового мира». Можете представить себе, что из этого всего могло бы получиться… Совершенно роскошное поле для любых мысленных экспериментов! Ахманов же с помощью подобного фантастического приема решает абсолютно определенную задачу: что надо сделать для того, чтобы человечество в ходе своей жестокой эволюции не уничтожило самое себя. И, надо сказать, находит. Может быть, это решение неоднозначно. Может быть, кому-то оно совсем не понравится. Но это будет уже выбор читателя, а не автора. Ахманов в своих предпочтениях весьма определен – будущее должно принадлежать достойным. Вообще-то роман «Заклинатель джиннов» является как бы прологом к уже упоминавшейся здесь дилогии «Тень Ветра. Тень Земли», где создатель Пандуса (т.е. «звездных врат» между различными мирами) Сергей Невлюдов упоминается неоднократно. Но я бы все ж таки рассматривал его отдельно, потому что в дилогии – свои приоритеты, а в «Заклинателе…» – полностью другие.
А теперь остановимся на двух книгах, которые сам автор считает самым значительным своим трудом. Речь пойдет о романах «Среда обитания» и «Ливиец». Спору нет, такой сцепки антиутопии и прямой ее противоположности, то есть, натурально, утопии, в рамках одного двухзвеньевого цикла мне, честно говоря, припомнить не удалось. Во всяком случае, в отечественной фантастической литературе, имеющей давние традиции в этих жанрах, что нисколько не сказалось на количестве произведений, когда-либо опубликованных в пределах интересующей нас темы. Из самых значительных «наших» антиутопий только что закончившегося столетия можно припомнить только роман «Мы» Евгения Ивановича Замятина, написанный еще в двадцатые годы, да «Час Быка» Ивана Антоновича Ефремова, увидевший свет в конце шестидесятых. Вот, собственно, и все! Если, разумеется, не считать таковыми же «Чевенгур» Андрея Платонова, «Невозвращенец» Александра Кабакова или, скажем, «Москва 2042» Владимира Войновича. Все-таки антиутопия – это произведение о чем-то, происходящем на очень значительном удалении во времени, в далеком будущем, если начинать отсчет с сегодняшнего дня, а не буквально завтра по меркам истории. Тут, правда, есть смягчающие обстоятельства. В социалистическое лихолетье творить на эту тему, мягко говоря, очень не рекомендовалось, и благодарность автору варьировалась от высылки до «десяти лет без права переписки», т.е. расстрела. На выбор. Естественно, вышестоящих инстанций, а не самого автора. В новейшие же времена подобные темы, видимо, никому неинтересны. «Не до грибов, Петька!» Не коммерческая это литература! Но с другой-то стороны, большую часть коммерческой продукции литературой уж никак назвать нельзя… О чем и свидетельствует приведенный в начале статьи фрагмент… А жаль!..
Что же до утопии, то тут отечественной словесности повезло значительно крупнее. Много случилось у нас всевозможных утопий – от набившего еще в школе оскомину «Четвертого сна Веры Павловны» уважаемого Николая Гавриловича Чернышевского и унылых творений целой плеяды наивных романтиков 20-х годов (В. Итин «Страна Гонгури», Я. Окунев «Грядущий мир. 1923–2123», Э. Зеликович «Следующий мир» и т.д. Все указанные здесь произведения, да и неуказанные тоже, очень точно в свое время охарактеризовал прекрасный российский критик Всеволод Ревич: «Господа сочинители, вам самим не хотелось бы удавиться от тоски в вашем совершенном мире?») до взорвавшей фантастику конца пятидесятых «Туманности Андромеды» уже упомянутого Ивана Антоновича Ефремова и великолепной панорамы грядущего Аркадия и Бориса Стругацких, названной ими «Возвращение. Полдень ХХII век» (впрочем, сами братья не считали свое детище утопией, они просто описывали «Мир, в котором НАМ ХОТЕЛОСЬ бы ЖИТЬ и РАБОТАТЬ, – и ничего более»). Можно, безусловно, вспомнить еще пару-тройку книг второй половины ХХ века о будущих временах, как то: «Каллисто» и «Гость из бездны» Георгия Мартынова или «Люди, как боги» Сергея Снегова. Но поскольку эти авторы не озаботились живописанием хоть сколь-нибудь развернутых картин из жизни грядущих поколений, то, ей-богу, причислять их к означенному жанру как-то рука не поднимается. А современным литераторам сия тема неинтересна. По вышеозначенным причинам. Так же как, смею предположить, и сегодняшнему массовому читателю, которому утопия, равно, как и ее антипод, «что телеге – пятое колесо». Нельзя же, право, считать такими произведениями описания многочисленных потасовок на галактических просторах! Там же «кроме мордобития никаких чудес»…
Именно поэтому Михаил Ахманов шел на известный риск, решившись, по нынешним временам, ступить на довольно зыбкую почву сочинений, более интересных ему самому, чем обширной аудитории. Впрочем, эксперимент удался, если судить по тиражам дилогии «Среда обитания. Ливиец», опубликованной «Эксмо». Как-никак три переиздания… А может, уже и четыре?.. Так о чем бишь спич?
В первом романе население нашей планеты в прямом смысле слова загнано под землю. Да к тому же еще и все люди, а также то, что является средой их обитания, уменьшено во много раз. До такой степени, что обычная крыса кажется обитателям подземного мира апокалиптическим чудовищем. Кому и зачем понадобился столь бесчеловечный эксперимент? Все объяснения – в эпиграфах каждой главы. Некогда, на заре времен, то есть, по сути, буквально в первой половине ХХI столетия (ну, в наши дни – чего греха таить!) прыткий социолог Поль Брессон, видимо, за очень приличную сумму (предположение мое. – М.Ш. , иначе как объяснить подобный головоломный кульбит? Хотя, с другой стороны, злых гениев, нисколько не сомневающихся в своем праве «облагодетельствовать» земное сообщество и навязать ему «единственно верное» решение, в истории человечества всегда хватало. Этика в таких случаях всегда побоку) предоставляет Комитету Безопасности Римского Клуба свой «Меморандум», из которого следует, что сохранить Homo sapiens как вид можно только эдаким жестоким способом. А сама верхушка экономической элиты, натурально, не озаботившись элементарным здравым смыслом (видимо, не по уму им сложные этические проблемы), принимает сей опус как руководство к действию. Я думаю, чтобы упрятать всех – и согласных, и несогласных – под верхний слой дерна, наврать надо предостаточно! И тем не менее все сходит с рук, и земляне на пять-семь веков оказываются подземными жителями. Чтобы вполне представить, как им там всем существуется, надо прочитать книгу. Собственно, это и называется антиутопией.
