Час урагана (СИ) - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович
— Все хорошо… Все хорошо…
— Можно ехать? — нетерпеливо спросил водитель, Таня видела только его затылок и в зеркальце — глаза, в которых не было даже тени мысли, только пустота. Убьет, не поморщится.
— Ехай, — сказал лысоватый, увидев, что Таня открыла глаза. Он сунул руку в левый боковой карман, и Таня сжалась, ожидая, что сейчас ей в глаза глянет черный ствол пистолета. Как в кино. Как в дурном голливудском блокбастере.
В руке у лысоватого оказался, однако, не пистолет, а продолговатая карточка с фотографией. В салоне машины было сумрачно, и Таня не могла разглядеть — изображен ли на фото сам лысоватый или кто-то другой, а уж текст и вовсе различить было невозможно.
Лысоватый поднес карточку к Таниным глазам, и она увидела наконец четкую надпись сверху: «Федеральная служба безопасности России». Фамилия владельца вспыхнула, будто магний, ослепила, и тогда Таня потеряла сознание окончательно, и, как ей показалось в тот быстрый миг ослепления, — навсегда.
Глава четырнадцатая
Что-то острое впилось в руку выше локтя, а потом чьи-то ловкие руки растерли место укола холодной ваткой. Вот и все, — подумала Таня. Впрыснули какой-то наркотик, и теперь язык развяжется сам собой. Появится неудержимое желание говорить — все и немедленно. Но вместо этого Таня почувствовала, что возвращается бодрость. Тяжесть, которая не позволяла ей даже раскрыть глаза, растворилась в воздухе.
Открыв наконец глаза, Таня увидела перед собой напряженное лицо следователя Жилина.
— Господи, — сказала она, — как вы меня напугали.
— А вы меня, — облегченно вздохнув, сказал следователь. — Я думал уж, что придется вызывать скорую. Наш Миша не очень большой спец по обморокам, знаете ли…
Миша, на которого кивнул Жилин, стоял рядом со шприцем в руке. Это был невысокий плотный здоровяк с типично русским лицом. Его не было среди тех, кто ждал Таню у лифта и выходил с ней на улицу.
— Таня, — сказал Жилин. — Извините… Татьяна Максимовна…
— Можно Таня, — пробормотала она, — а еще лучше Танюша…
Ей не хотелось ничего спрашивать. Наверное, ничего и не было. Приснилось, привиделось, померещилось. И рассказ Тамары, и дача под Москвой, и арабы эти со своими террористическими программами (вот действительно глупость — террористы и компьютеры, так не бывает, террорист — это ХАМАС, молодой парень с фанатическим взглядом, взорванный автобус с невинными людьми, ночная стрельба на тихом самарийском шоссе…). И тело Аркадия на мраморном столе привиделось тоже. Конечно. Но тогда…
Тогда должен был померещиться и звонок Тамары в Израиль, и ураган, и… Значит, она в Тель-Авиве? А почему тогда Жилин?
— Танюша, — улыбнулся следователь, сделав над собой очевидное усилие: то ли ему с трудом давались улыбки, то ли неловко было называть Таню уменьшительным именем. Может, у него жена тоже Таня, и ему психологически трудно произносить ее имя применительно к другой, совсем посторонней женщине…
— Послушайте, Танюша, — продолжал следователь, — мне казалось, что вы крепче. То вы с горящим взором, понимаете, мчитесь за тридевять земель, едва не оторвавшись от Константина, а то хлопаетесь в обморок при виде тривиальных оперативников.
— А почему они документ не показали? — агрессивно спросила Таня и приподнявшись, села на жесткой кушетке и прислонилась спиной к холодной стене.
— Показали, конечно, — буркнул Жилин. — Вы выглянули за дверь, Костя стоял с уже раскрытой книжечкой в руке, но… По его словам, вы на документ не отреагировали, ваше внимание было привлечено к Олегу, стоявшему у лифта.
— Олег, значит… А мне показалось…
— Что? — требовательно спросил Жилин.
— У него восточная внешность, — объяснила Таня. — Я испугалась…
— Понятно, — протянул следователь и кисло улыбнулся. — Это у Олега восточная внешность? Он, между прочим, стопроцентный еврей… Ну да ладно. Танюша… Вы, конечно, знаете, где сейчас мать Немировского?
Вопрос был задан как бы скользь и ненавязчиво, но ясно было, что ничто другое Жилина сейчас не интересует.
— Не знаю, — вполне искренне ответила Таня. — Мы разошлись на Киевском… А почему вы решили, что я должна это знать?
— Вы разошлись на Киевском, — сказал Жилин, будто не замечая вопроса. — Но вы могли хотя бы видеть, в какую сторону она пошла.
— На привокзальную площадь, я видела, как она выходила с толпой. А дальше не знаю, она могла свернуть к троллейбусам или автобусам, могла обойти вокзал и спуститься в метро, могла перейти площадь к набережной, да мало ли…
— Что она собиралась делать? Таня, если вы уже в безопасности, то о Тамаре Евсеевне этого не скажешь. Раньше мы ее искали по одной причине, сейчас по другой, но найти должны — и чем быстрее, тем лучше.
— Я говорила ей, что нужно прийти к вам, а она не хотела… Она не сказала, куда пойдет, но… Я знаю, что ей нужен компьютер с выходом в Интернет. По-моему, она хочет… Нет, я не знаю, что она хочет…
— Не называла никаких имен или адресов?
— Нет, — покачала головой Таня.
— Черт, — сказал Жилин, — все сначала и в диком цейтноте. Посидите, Таня, я сейчас.
Он быстро вышел из комнаты, а черноволосый Миша остался. Пока Таня с Жилиным разговаривали, он мирно сидел на стуле у двери и даже, кажется, дремал. Он не изменил позы и после ухода Жилина, только правую ногу чуть вытянул вперед, ненавязчиво преградив Тане дорогу.
Тамара хочет отомстить сама? — подумала Таня. Наверное. Иначе ее поступков не объяснить. Она знает пароли, она, видимо, воображает, что сможет взломать пятый уровень программы, дальше не сумеет, а что ей делать на пятом уровне? Нужно было отговорить. Ее вычислят, с какого бы компьютера она не пробовала войти в сайт. Вычислили Аркадия, вычислят и ее. Она только подставит тех, к кому обратится за помощью. Неужели она этого не понимает? Должна понимать. Значит…
Какая-то мысль ускользнула, будто холодная скользкая рыба. Упала в подсознание, обдав Таню брызгами.
Еще раз. Подставлять своих знакомых Тамара не станет. Значит…
Мысль не вернулась. Какое-то слово, сказанное Тамарой на даче… Одно слово…
Попробуем еще. Тамаре нужен компьютер (зачем?), но она не будет наводить этих людей на своих знакомых, чтобы не подвергать их риску. Значит…
Хлопнула дверь, быстрым шагом вошел Жилин и движением руки отослал из кабинета дремавшего Мишу. Тот вышел, даже, похоже, не раскрыв глаза — будто сомнамбула.
— Я очень надеюсь, — сказал следователь, — что нам удастся ее перехватить, потому что кто-то из этой компании все-таки смылся.
— Смылся? — ухватилась за слова Жилина Таня. — Кто? О ком вы говорите?
— Минуту, — сказал Жилин, сел за стол и придвинул лист бумаги. — Несколько вопросов, Таня, хорошо? Вопрос первый: пароли. Как о них узнала мать Немировского?
— А… Нашла в его записной книжке.
— Он записал пароли в книжку? — поразился Жилин. — Я думал, что Аркадий Немировский был… э-э… умным человеком! Простите, Таня…
— Он был гением, — убежденно сказала Таня. — Кроме Тамары, эту книжку не нашел бы никто. Никому в голову бы не пришло… Там учебник стоял на полке — «История России». Внутри были выдраны страницы и…
— Понял, — прервал Жилин. — Тамара Евсеевна говорила вам, как долго пользовалась этими паролями параллельно с сыном?
— Нет… Недолго. Может, всего раза два.
— Глупости, — буркнул следователь. — Гораздо больше. Собственно, если бы не она, то, не исключено, что Немировский был бы еще жив. Он был им нужен, это несомненно. В какой-то момент они решили, что он блефует, потому что с его компьютера…
— Кто — они? — прервала Таня. — Тамара Евсеевна говорила о каких-то террористах, но, по-моему, она что-то путала.
— Ничего она не путала, — сказал Жилин. — Она настолько ничего не путала, что сейчас вообразила себя спасителем цивилизации и мстителем. Глупо. Если моя догадка провалится, — добавил он мрачно, — то я совсем не знаю, где ее искать.
