Лестер Дель Рей - Звезда по имени Нора. Заповедная зона
Высоко в небе Ястреб атаковал Страж-птицу. Бронированная машина-убийца за несколько дней многому научилась. У нее было одно-единственное назначение: убивать. Сейчас оно было направлено против совершенно определенного вида живых существ, металлических, как и сам Ястреб.
Но только что Ястреб сделал открытие: есть еще и другие разновидности живых существ…
Их тоже следует убивать.
Ив Дермез
Мальчик
Едва успев создать колонии на нескольких планетах, человек внезапно оказался отрезанным от своих баз. Земля не откликалась. Но хотя отважные завоеватели пространства[16] уже начали заселять чужие миры и добывали там почти все необходимое промышленное сырье, о полетах в космос без поддержки родной планеты нечего было и думать. Несколько звездных кораблей, оказавшихся в распоряжении колонистов, устремились к Земле — и пропали без вести. Много позже найдено было объяснение: корабли приземлились благополучно, но обнаружили на Третьей планете своего Солнца одни лишь развалины и безлюдные пустыни и оказались без горючего на обратный путь. Многие месяцы космонавты скитались по Земле, пытаясь отыскать следы цивилизации, которая отправила их на завоевание Галактики… Но от нее, похоже, ничего не сохранилось. Они подвергались нападению выродившихся, одичалых землян, однако несколько человек уцелело, и по их дневникам и записям, найденным несколько столетий спустя, можно составить представление о Великой катастрофе.
Земля стала жертвой двойного ядерного взрыва, случившегося почти одновременно восточнее и западнее нулевого меридиана. Исследователи и по сей день по-разному объясняют причины этого катаклизма. Одни полагают, что, по странному совпадению, в обоих полушариях одновременно произошла катастрофа, другие говорят о ядерной атаке и немедленном ответном ударе.
Как бы то ни было, от радиоактивных осадков погибло 95% обитателей планеты.
Потомство немногих выживших претерпело страшные изменения. Значительно притупилось зрение — даже при ярком солнечном свете люди видели теперь не дальше чем за пять-шесть шагов.
Кроме того, сильно изменилась частота волн, улавливаемых человеческим глазом. Почти ослепнув, люди, однако, стали видеть многое, что прежде им было недоступно. Например, деятельность мозга представлялась теперь в виде своеобразного «света», который окружал голову лучистым ореолом.
Из двух дошедших до нас дневников явствует, что люди почти не видели друг друга — в тусклой полутьме, лишенной всех красок, кроме различных оттенков серого, они различали только светящуюся голову.
При этом, судя по всему, уцелевшие жили общинами, в которых установились примитивные, варварские законы, и к «факелам», то есть к тем, чья мысленная деятельность была сколько-нибудь значительна, относились враждебно.
(Галактическая Энциклопедия, том «Третья планета Солнца»)Когда вдали на холме вспыхивал свет, я поступал, как все молодые: смотрел. Большой свет не пустяк. Он притягивает. Старики говорят, что когда-то подходили к нему совсем близко — но он их обманул.
Больше всех на это напирает Солагар, которому уже минуло сто лет. Он даже говорит, что прежде светов было меньше, но они сверкали ярче.
Нам, молодым, судить трудно. Но одно можно сказать наверняка: при том, что дичь едва различаешь в пяти шагах, яркое пламя, повторяю, притягивает.
Вот потому я туда и пошел: хотелось поближе рассмотреть свет, который вспыхнул на холме. Я пошел с Жоссом и с Иоландой. Кстати сказать, Иоланде пора сделать выбор, так больше не годится. Жосс чересчур много занимается ею, когда они отходят на десять шагов — да-да, на два Взгляда. Другие ничего не замечают, а я-то вижу, и меня это бесит. Глаза у меня не очень хорошие, я ношу очки. Да еще с какими толстыми стеклами. Но это не помогает, все равно я вижу дальше других.
Так вот, мы пошли к свету на холме. Пока собирались, отец нас все отговаривал:
— Не валяйте дурака! Слушайте, что вам говорят. Мы, старшие, ходили туда, когда это еще разрешалось. А что толку? Ровно ничего: пока дойдешь, все погаснет. Да еще иногда там поджидали Черные в своих мундирах. Не так-то приятно было на это смотреть. Не на мундиры, мундир-то красивый, я и сам не прочь бы его надеть… — Тут он вздохнул. — Я просил, а мне сказали: ты, мол, больно много видел светов, когда был молодой, больно ими интересовался, так скажи спасибо, что тебя самого не погасили… Кто пробует подойти поближе к свету — тем ведут счет. Ведут счет — это значит задают жару. Понятно? И уж потом век вам этого не забудут. Допустим, ребятишки, вы пойдете туда, к свету. Придете, а там уже и нет ничего. Разве что кучка пепла. В прежние времена сжигали. Ну и ну! А теперь уже не жгут, а гасят. Уж не знаю как. И главное, не знаю кто, и не выспрашивайте у меня про то, чего не знаю. Я кой-чего достиг в жизни, а что будет, если я все потеряю, скажите на милость? Я такой же любопытный, как и вы, ребятишки, да только надо знать меру и не совать нос куда не следует. Когда дело касается светов, любопытство вредно для здоровья. Черт возьми, вы каждый вечер можете уткнуться в ближний телевизор — неужто вам этого мало? Светы им понадобились, надо же! Я вовсе не желаю, чтоб ко мне в дом заявились Черные и Уполномоченный. Так что, будьте любезны, сидите тут и никуда не уходите. И ты, Жосс. И ты, Иоланда. А то я скажу вашим родным. Поняли, ребятишки?
Как не понять! По ближнему телевидению вечно показывают одно и то же. Поездка Уполномоченного. Пресс-конференция Уполномоченного. Телевизор — это неплохо, но уж очень однообразно. И света мало (в прямом смысле, ха-ха!) В трех шагах уже ничего не видно. Надо совсем уткнуться носом в экран, а от этого болят глаза.
Отчасти поэтому мы и пошли к холму — охота была смотреть этот паршивый телевизор, они там только и знают, что расхваливать Уполномоченного.
Отец мог бы и не говорить про то, чего он там достиг. Мы-то отлично знаем — я, Жосс, Иоланда, все знают, если б он побольше думал о себе и поменьше обо мне (да-да, я отлично это понимаю!), он бы достиг совсем другого… Спрашивается, чего он обо мне так заботится? Старики — они все одинаковы. Воображают, будто без них мы, молодые, не справимся. Как бы не так! Будьте спокойны, милые люди, мы тоже сумеем кой-чего достичь. Мы уже не маленькие!
Кстати, у ребят этого все прибавляется. Некоторые, совсем малыши… Ну и ну! Я-то знаю, что говорю…
У нас в деревне есть детишки со светом — я хочу сказать, их светы видны дальше, чем за один Взгляд, но они совсем слабые, не то что на холме. Слабенькие светы, тихие, спокойные, и, когда бригадир Черных или господин мэр чуточку повысят голос, они сразу пугливо скрываются.
