Уильям Форстен - Роковая молния
Эндрю оглядел собравшихся и заметил среди них лица своих старинных друзей. Недалеко от себя он увидел Гейтса с блокнотом в руке — можно было подумать, что тот и впрямь собирался выпустить еще один номер своей газеты. Рядом с. ним находился Билл Уэбстер, он больше не был министром финансов, он снова встал в строй солдат. Так много знакомых лиц.
Из-за виллы появились несколько человек и установили стол прямо перед костром. Следом вышел Григорий, командовавший корпусом, в котором едва насчитывалась одна бригада солдат; на его лице лежала печать угрюмой решительности. Григорий взобрался на стол и поднял руку, призывая всех к тишине.
Эндрю подошел к костру и занял место позади всех, рядом с ним встал Марк, их окружили ветераны 35-го полка. Эндрю снова ощутил узы старой дружбы и почувствовал первый прилив возрождающейся силы, несмотря на мрачную уверенность, что война проиграна и утром все будет кончено. При виде знакомых лиц, на которых в свете костра сияли любовь и дружба, боль потерь отступила куда-то далеко.
— Друзья мои! — начал Григорий. — Я созвал вас, чтобы поговорить и с моими товарищами по 3-му корпусу, и со всеми собравшимися вокруг этого костра.
Григорий замолчал, глядя на окружающих, поджидая тех, кто продолжал подходить с других участков фронта. Люди шли и шли со всех сторон, привлеченные светом огня, движимые любопытством. Наконец их набралось не менее тысячи.
— Мы немало воевали вместе, — снова заговорил Григорий, и его голос зазвенел над землей. — И сегодня ночью мы знаем, что все мы братья. Наши традиции восходят к далекому туманному прошлому, вместе мы прошли множество сражений, начиная с Антьетама.
Эндрю повертел головой, отыскивая немногочисленные лица тех, кто сражался рядом с ним в тот трагический день.
— Потом были Геггисберг и Уайлдернесс. А на этой планете был сначала бой у переправы.
Русские солдаты согласно кивнули, а Григорий продолжал зачитывать длинный список сражений, сплотивших людей, оставивших по себе горестные и славные воспоминания.
— И вот теперь нас осталось совсем немного перед решающей битвой.
Люди вокруг притихли. Григорий на мгновение опустил голову, словно собираясь с мыслями, затем выпрямился и поднял сверкающий взгляд к звездам.
Коль суждено погибнуть нам — довольно
Потерь для родины; а будем живы
Чем меньше нас, тем больше будет славы.
(Здесь и далее Шекспир У. Генрих V. Акт IV. Сцена 3 (пер. с англ. Е. Бируковой))
Эндрю встрепенулся и с улыбкой посмотрел на Гейтса. Григорий, русский крестьянин, читал «Генриха V», и Эндрю чувствовал, что глубоко в его душе пробуждается отклик на слова Шекспира. Высокий голос юноши звучал в ночном воздухе, как зов кларнета. Никто из собравшихся не проронил ни слова, люди замерли, подняв освещенные костром лица.
Сегодня день святого Криспиана;
Кто невредим домой вернется, тот
Воспрянет духом, станет выше ростом
При имени святого Криспиана;
Кто, битву пережив, увидит старость,
Тот каждый год в канун, собрав друзей,
Им скажет: «Завтра праздник Криспиана»
Рукав засучит и покажет шрамы:
«Я получил их в Криспианов день».
Эндрю ошеломленно оглядел окружающих: они стояли неподвижно, глаза сияли, головы покачивались в такт стихам, глубокое волнение охватило души солдат.
Старик о них расскажет повесть сыну,
И Криспианов день забыт не будет
Отныне до скончания веков;
С ним сохранится память и о нас…
Григорий помолчал, ненадолго опустив голову. Когда он снова поднял ее, на глазах его блеснули слезы, голос задрожал, но остался таким же звенящим.
О нас, о горсточке счастливых братьев…
Теперь он говорил совсем тихо, но все так же звонко и чисто. Многие подхватывали стихи, повторяя их прерывающимся от волнения голосом. И Эндрю, с трудом сдерживая слезы, тоже произносил строки Шекспира.
Тот, кто сегодня кровь со мной прольет,
Мне станет братом: как бы ни был низок,
Его облагородит этот день;
И проклянут судьбу свою дворяне,
Что в этот день не с нами, а в кровати;
Язык прикусят, лишь заговорит
Соратник наш в бою в Криспианов день.
Стихи отзвучали и унеслись ввысь. Как только Григорий замолчал, раздались оглушительные крики, люди устремились вперед, потрясая в воздухе сжатыми кулаками, выкрикивая слова одобрения. Напряжение, сковывавшее людей, нашло выход в этих криках, а строки написанные давным-давно, преодолели время и расстояние и подняли дух людей в час тяжелейших испытаний.
Эндрю Лоуренс Кин, не стыдясь и не опуская головы, вытирал слезы. Люди толпились вокруг, не обращая внимания на его присутствие, все старались подойти поближе к центру. Полковые знамена, подхваченные чьими-то руками, гордо реяли в ночном воздухе.
Эндрю отошел на несколько шагов и остался один. Вот из толпы выбрался Гейтс, его глаза сияли от восторга. Он подошел к Эндрю, хотел что-то сказать, но не смог; вытянул руку, как бы пытаясь дотронуться до Эндрю, потом молча повернулся и устремился во тьму, по направлению к городу.
Эндрю поднял голову к небу.
— Милостивый Боже, даруй им победу в завтрашнем бою, — прошептал он.
Потом повернулся и пошел прочь от костра.
— Эндрю!
Он повернулся и увидел Пэта, стоящего неподалеку. Эндрю подошел ближе.
— Ты слышал? — шепотом спросил он, все еще находясь под впечатлением прозвучавших стихов.
Пэт кивнул и откашлялся.
— Хоть он и был чертовым англичанином, он умел обращаться со словами, — правда, умел.
— Боже, если бы мы могли завтра победить! — прошептал Эндрю.
В душе его еще звенело приподнятое чувство, но холодная реальность уже стягивала кольцо тьмы.
— Именно об этом я и хотел с тобой поговорить, — произнес Пэт и увлек своего друга подальше от толпы.
Эндрю шел сквозь тьму вслед за Пэтом, но вдруг увидел какую-то фигуру и резко остановился. — Эндрю Кин, это ты?
— Музта! — ошеломленно прошептал он в ответ.
Глава 12
Наступил рассвет третьего дня битвы. Из покрытой туманом долины донеслось пение мерков, звуки ширились, становились все громче, все ближе.
Эндрю стоял на вершине холма и наблюдал.
На высоте около тысячи футов Джек Петраччи высунулся из кабины и посмотрел вниз. Двигатель аэростата негромко работал на холостом ходу, пропеллер еле-еле поворачивался. Красный диск солнца показался над восточным краем горизонта, обещая еще один невыносимо жаркий день. Джек оглянулся на Федора и мрачно усмехнулся.
