Джеймс Гарднер - Неусыпное око
— Да уж, задачка, — ответила Фестина. — Если мы убедим себя, что он стремился умереть достойно, во имя свободы своих собратьев-людей…
Я обдумала это предположение.
— Нет. Он не из породы героев. Но он точно интересовался любыми данными об оружии страйдеров.
— А лучше всегда учишься на собственном примере, — согласилась Фестина.
Когда стена, наконец, дотолкала нас до моста, я держала Бицепса между нами и бойницами.
Стена прекратила движение точно в конце коридора. Она перекрыла нам единственный путь к отступлению, и теперь мы остались беззащитными и легкоуязвимыми на узеньком мостике через бездну. Мы с Фестиной обменялись взглядами — в такие моменты надеешься только на то, что твои глаза выразят то, чего словами не скажешь. Если нас вскоре разнесет в клочья шквальный пулеметный огонь, я не хотела бы, чтобы моими последними словами стала банальность типа: «Ах, если бы мы провели вместе побольше времени».
По ту сторону моста стена медленно расступилась, открыв новый дверной проем. Оттуда шагнул высокий мужчина в белом: прямо брат-близнец андроида-африканца из первой комнаты. Конечно, он тоже был роботом; в руках у него было гелевое ружье.
За ним стояла невысокая светловолосая женщина. Она уставилась прямо на меня и произнесла:
— Ну, Фэй, вот мы и встретились. Сука.
20
ЗЛОБНАЯ СУКА
У Майи Куттэк имелись индийские корни, и теперь посередине ее лба красовалась красная кляксообразная точка, кастовый знак. Ее темная кожа выглядела морщинистой и сухой, как пергамент, по крайней мере, кожа ее рук. Ее руки я могла видеть потому, что даже в этом прохладном бункере на ней была блузка с короткими рукавами — такие надевают под сари. Нефритово-зеленый шелк, вручную расписанный под десятки павлиньих перьев.
Это к слову о тайном, что всегда становится явным.
Но если вам и вправду интересно явное, то стоило взглянуть Майе в лицо. Ее нос и подбородок пока имели тот же темный оттенок загара, что и ее руки, но по краям лицо ее вылиняло до беловатого цвета рыбьего брюха: мертвенная бледность наползала от линии волос, просачивалась на лоб, выбеливала виски и щеки.
Привет, птеромик-С.
Уши у нее стали цвета топленого масла, а по контрасту с ее снежно-белыми волосами казались ярко-желтыми. Что касается волос, то они свалялись, а местами настолько засалились, что склеились сосульками, вихры топорщились во все стороны.
Майя Куттэк: тико, наго, вуто. И заразная, заразная, заразная. Боже, неужели мать и Вустор не замечали? Или все эти внешние симптомы проявились недавно, как последний акт разрушительного катаклизма в теле?
— Ты не поговоришь со мной, Фэй? — спросила она меня. — Сука, сука, сука. — Про «суку» она бормотала почти про себя, как будто этим словам не было предназначено срываться с ее уст. Подсознательные речи, но Майя не могла контролировать свое подсознание.
— Ты больна, — сказала я.
— Боюсь, что ты права (сука, сука). И все это по твоей милости, Фэй (сука), Фэй (сука).
— С чего бы?
— С того, что, Фэй (сука), ты великое (сука) мировое зло. Твой отец (сука) тоже был злом, и ты это унаследовала.
Ее голос звучал вежливо и мягко, речь была изысканной и утонченно-женственной, если не считать этих гортанных «сук», которые продолжали прорываться. Птеромические речи. Поражение мозга.
— Что тебе известно о моем отце? — спросила я вкрадчиво.
— Твоя мать рассказала мне, что он светился, — ответила она. — В него вселилась инопланетная тварь. Сука. Сука. Сука. Я изучила эту планету. Здесь овладевают людьми. Тобой овладели давно, Фэй, ты знаешь, что я права. Твоя мать (сука) рассказала мне обо всех тех гадостях, что ты вытворяла. Она защищала тебя (сука), иногда защищала, но ты принесла ей столько горя… и я поняла, что должна убить тебя.
— Как давно это было? — спросила я. — Примерно с месяц тому назад?
— Видимо. Я видимо, видимо, слегка утеряла чувство времени. — Она мило улыбнулась. — Но не ощущение крайней важности моей миссии. Твоя мать — моя дражайшая (сука), дражайшая (сука), дражайшая подруга, а ты принесла ей столько горя, что должна была умереть. Ты ведь понимаешь это, Фэй, правда? Правда, ведь, Фэй? Чего бы это ни стоило (сука), ты должна была умереть.
«Чего бы это ни стоило». Черт! От этой фразы у меня мурашки ползли по коже.
— Ты хочешь сказать: что все это было из-за меня? Нападения роботов на прокторов?..
— Конечно, конечно, конечно… — Еще одна сладчайшая улыбка. Словно учительница, довольная тем, как ученица все схватывает на лету. — Если бы я с ходу убила тебя, полиция стала бы задавать вопросы. (Сука, сука, проклятая сука.) Они бы допросили твоих ближайших родственников и наследников, Фэй. Они могли бы даже обвинить твою мать, ведь ее так обрадовала бы твоя смерть. Она была бы блаженно, блаженно счастлива.
Моя мать в блаженном счастье по случаю моей смерти? Нет. Тот подросток, которым я была, наверняка вызывал у мамы отвращение, но она не стала бы отплясывать на моей могиле. Вспомните, как она обошлась со мной, когда я неожиданно объявилась на пороге ее дома? С опаской, но вежливо, она была готова дать мне второй шанс. Может, она даже рада была меня видеть, рада узнать, что я изменилась.
Майя — просто сумасшедшая тетка с воспаленным мозгом, вбившая себе в голову дурацкую мысль. Да. Да.
— Ты решила меня убить, — сказала я, — но не хотела, чтобы окружающие догадались, что ты выбрала мишенью именно меня. Поэтому ты для начала убила побольше прокторов, чтобы придать делу политическую окраску. А мне ты отвела роль просто очередного трупа в груде других.
— Именно так. — Она самодовольно ухмыльнулась. — Я понимала, что заболеваю (сука, сука). Пока я не разболелась окончательно, я хотела преподнести подарок моей дражайшей, дражайшей подруге. Было нетрудно разместить андроидов (сука) по всей планете, и они были готовы открыть огонь по легкодоступным мишеням. Потом я подружилась с твоим наставником, Фэй, чтобы отслеживать твои передвижения.
Бедняга Чаппалар: сначала им воспользовались, потом убили. И все потому, что несчастная чумная сумасшедшая вознамерилась оказать подруге услугу. А этого совершенно не нужно было моей бедной маме.
— И что теперь? — спросила я. — Полагаю, ты хочешь устроить нам экскурсию по этому бункеру… похвастаться всеми великолепными предметами, которые ты нашла — На самом деле я сомневалась, что такая мысль приходила ей в голову; Майя просто хотела злорадно наслаждаться своим торжеством до полного изнеможения. В один прекрасный момент, пережив самый настоящий оргазм, она прикажет андроиду сжечь нас из кислотного ружья. Но, может, мне придет на ум какой-нибудь способ отдалить этот миг, который придется по вкусу сознанию давно спятившей, самой настоящей тико. Если ей понравился намек на экскурсию в сопровождении гида, то мы хотя бы покинем этот проклятущий мост.
