Владимир Талалаев - Рагнарек
Открытием или Знанием? Впрочем, теперь не все ли равно...
Стальные серпы смерти — раскинутые крылья Роя. Золотые. И все же — не бесконечен он. Последние "пчелки" скрылись за горизонтом, и Мишель, облегченно вздохнув, подтянулся на руках, забрасывая озябшее тело в яхту.
Он не знал, сколько прошло времени, дни и ночи слились в сплошной кошмар, когда приходится чутко прислушиваться к плеску волн и шугаться звона цикад, принимая его за Нашествие. Когда остановиться нельзя, а плыть сонным — значит столкнуться с камнями или вылететь на берег. Если бы был момент остановиться и подумать, то Мишель, без сомнения, удивился бы, что стремится куда-то вдаль. Словно во сне, когда бежишь, плывешь, летишь куда-то и не догадываешься даже, куда и зачем, знаешь только, что должен спешить и что двигаешься правильно...
А затем река резко раздалась в стороны, широко раскинув руками свои берега, и впереди заблестело далекое, неимоверно синее и бескрайнее море. Яхта словно вырвалась из плена берегов. Нет, скорее, берега просто раздвинулись, как руки женщины, пустившей в дальнее плавание свой кораблик и теперь с тоской глядящей вдаль треугольному парусу. Вернется? Нет? Не знает... И Мишель не знал...
Зафиксировав румпель, он наконец-то свободно скатился в каюту и уснул тяжелым, беспробудным сном без сновидений...
Глава 15
Посадка произошла на удивление успешно. Дэвид и представить себе не мог, что яхты класса "Фламинго" обладают таким запасом прочности: продырявленная во многих местах, почти полностью разгерметизированная, с ошметками корабельного мозга и россыпью панелек от автопилота, она приземлилась на ручнике, как пассажирский авиалайнер, лишь слегка подпрыгнув от толчка о грунт.
К сожалению — не работала рация, так что надо было добежать до ближайшего терминала связи. Увы — ждать, пока яхта исправит свои повреждения, некогда: обстрелявшие успеют замести следы, и тогда опять ищи-свищи их по всей обитаемой галактике.
Люк распахнулся, и шеф Службы Безопасности выпрыгнул на зелень клумбы, так кстати подвернувшейся на главной площади города. Внезапно в глазах потемнело.
— Что за черт! Еще один приступ ясновидения?.. — Малдер был раздражен, а поэтому не сразу обратил внимание, что нету привычного головокружения и тяжести в ногах.
Робкий солнечный лучик пробился сквозь стекло шлема. Похоже — кто-то просто окатил его краской. Неужели тут дом красили или плакат дорисовывали? Сбить при такой посадке ведро с краской — вполне реально. Хорошо хоть -шлем не успел снять...
Малдер вспомнил, как когда-то у него в руках взорвался баллончик со сжатыми чернилами. Глаза-то восстановились быстро, минут за сорок, а вот парадный костюм и новые обои на стенах... Да и ощущения были не из приятных...
Краска тем временем полностью сползла со шлема. И удивленному взору предстал ртутно-серебряный город с серебряно-золотистыми людьми, продолжающими спешить по своим делам и совершенно не обращающими внимание на свой странный вид.
— У них что, мода сейчас такая?.. — Малдер задал вопрос в пустоту.
Краска скатывалась ртутными каплями с прохожих, и они вновь становились многоцветными.
Было что-то неправильное в их поведении. Но это не сразу бросалось в глаза. Они шли прямо и только прямо. А разворачивались лишь тогда, когда натыкались друг на друга или на стены домов и стволы серебряных же деревьев.
Стало трудно дышать. Ну да, в баллонах завершились и последние капли сэкономленного кислорода. Ну ладно, здесь не открытый космос! Сразу надо было шлем сбросить...
Воздух оказался холодным и бодрящим. От пьянящего аромата зазвенело в ушах. Какая благодать!
Хотя — нет. Звон — реален! Откуда-то сзади нарастало странное жужжание. Малдер не успел обернуться. Его толкнуло в затылок, и из-за спины ринулся поток крошечных золотых насекомых. Словно капли дождя, идущего горизонтально. Но он уже не осознавал этого, хоть и видел золоченый поток...
"Нет. Потом мне привиделось, что Бог послал на меня рой саранчи, и дважды она налетала на меня, и за второй раз съела мой мозг." Как странно порой сбываются пророчества...
* * *
Лат выскочил на улицу, прямо в круговорот улиц.
И Город испугал его незрячею, мутною тишиной.
И страшны были его дети, безразличными, безучастными ко всему манекенами слоняющиеся по улицам и дворам. О, как бы теперь возликовали бы классные руководительницы и директрисы заодно с завучами! Как ублажил бы их вид покорного стада, не возражающего им и во всем послушного — давняя мечта "педагогов"!.. Но Лат сжимался от боли, видя холодные неузнающие глаза Стаськи и Илюшки, Вовки и Николы, Данилки и Саньки, Кирилла и Митьки... И пытался докричаться до них, но слова вязли в безразличии.
И все же он не терял надежды. Он шел рядом с ребятами и говорил, говорил, говорил... Говорил, стараясь пробудить хоть капельку памяти, отогреть замерзшее, разрушить сковывающий сознание гипс. И хотя все вокруг были страшны, Лат все же чувствовал своих детей, и боролся. Где-то там, в глубине души, теплился их разум, но был он сдавлен, задавлен, забит... И вытащить его наружу казалось делом фантастическим и невозможным. Впрочем, и о постройке двухмачтового гафельного иола из старой шлюпки тоже говорили ему: "Невозможно!". Но то — парусник, а тут — души детей... И все же война продолжалась. Сколько дней прошло...
И треснул лед.
И Данилка радостно улыбнулся, узнав командора флотилии.
И Санька спросил: "А где Мишель?"
И тут же ответил Илья: "В пути, на Дороге..."
Дети оживали, и были они первыми ласточками в этом возвращающемся к жизни городе. И первые радости сменялись новым горем и отчаянием:
— Лат! Лат!.. Я прихожу домой — а они телевизор смотрят и не шевелятся! А на экране сплошной "снег", вышка-то не работает. Я к ним — а отец только рукой показал, отойди, мол, не мешай смотреть... А мама — так она даже не взглянула в мою сторону!.. — плакал Кирилл.
— Мама бродит по комнатам и переставляет подсвечники с места на место... — с ужасом в глазах шепчет Санька. — И все...
— ...А соседка выключенным утюгом с утра до вечера гладит свой носовой платок...
И вновь вспыхнула война. Странная война с невидимым и давно уже ушедшим противником. Война не "с кем", а "за что"! За души детей. Теперь — за души их родителей. И вновь пытался изменить что-то Лат, бессменный Командор детской флотилии и бывший Лорд, и вновь — на пределе нервов поиск слов и ключей к спящим, замороженным душам.
Оттают ли взрослые, чьи души давно уже закрыты для нового, заперты и заколочены?..
Война продолжалась...
