Владимир Синельников - Восточный круиз
Я взглянул в сторону мечника. Ему так и не довелось продемонстрировать боевое искусство. Метательный нож, купленный мной еще в Бор куле, вошел ему точно в грудь, и сидящего, казалось, ничего не интересовало в этот момент, кроме бездонного синего неба, куда он всматривался широко открытыми невидящими глазами.
– Ну вот и лошади! – Голем соскочил с переставшего хрипеть старика. – Теперь двинемся с ветерком!
Я поглядел на копье, все еще судорожно сжатое в руках, и осторожно положил его на землю. Все кончилось, не успев начаться. Теперь надо было как можно скорее убираться из этих мест. Эта компания могла быть гораздо более многочисленной, и если эти двое помчались за подмогой…
Я направился к лошадям, продолжавшим спокойно пастись поодаль, а Бес принялся деловито потрошить содержимое поясов и кошельков трупов.
– Похоже, мы ухлопали непростую пташку, – раздался со стороны лежащих его радостный голос. – У старика пояс под завязку набит самоцветами и золотом.
Я повернулся, ведя в поводу двух лошадей, и моим глазам представилась любопытная картина. Бес с ловкостью бывалого грабителя уже успел освободить мертвецов от ненужных им вещей и ковылял мне навстречу. Через одно плечо голема был перекинут пояс старика, на другом красовалась перевязь с саблями мечника. Я сел на землю и захохотал. Бес остановился и, насупившись, уставился на меня. А я все никак не мог остановиться. Видимо, наступила нервная разрядка после молниеносно завершившейся схватки.
– Не вижу ничего смешного, – наконец проворчал Бес, неодобрительно разглядывая мою физиономию.
– За-зачем тебе оружие-то понадобилось? – Я вытирал выступившие на глазах от смеха слезы. – С кем ты собираешься мериться силами?
Уж очень потешно выглядела огромная рогатая летучая мышь, которую напоминал Бес с болтающимися за спиной саблями.
– Да эти клинки из настоящего булата! – ощерился на меня голем. – На любом базаре за каждый отдадут, не торгуясь, по полсотни золотых!
– И как ты собираешься их тащить? – поинтересовался я.
– Их повезешь ты, а не я.
– Да мне лишняя тяжесть ни к чему, и эти сабли не нужны. Я не умею ими пользоваться.
– Научишься. – Бес был настроен очень решительно. – Надо же и тебе когда-нибудь становиться настоящим мужчиной.
– Я не собираюсь задерживаться надолго в этом мире, – скривился я. – Вот сдам эту девку с рук на руки, и адью! А в моем мире, как тебе должно быть известно, несколько другое оружие в ходу.
Я представил себя, идущего по проспекту с двумя клинками за спиной, и мне опять стало дурно от подступившего нервного смеха.
– Тогда ты тем более должен продать эти сабли, и как можно дороже, – не сдавался Бес. – Мне-то в твоем мире нет места, а посему ты обязан обеспечить достойное существование своему собрату по крови в этом мире. И прекрати глупый смех! – взвизгнул голем. – Еще неизвестно, куда нас занесет и сколько понадобится золота, чтобы доставить принцессу до Магриба!
– Ладно, ладно, – я примирительно поднял руки, увидев, насколько взбешен Бес, – загоним мы твои сабли на ближайшем базаре. Не переживай ты так.
Я подошел к лежащим у гаснущего костра телам. Каким, должно быть, ударом для этого надменного старца стало растаявшее как дым его могущество. Такие гнойники великие мира сего терпят, пока им это выгодно. В противном случае власти действуют очень оперативно и жестко. Чему не счесть примеров в земной истории. Вот и здесь горное государство, став неудобным, моментально прекратило свое существование.
На прощание я тоже поживился полезными вещами с убитых. Когда я выдергивал свой нож из трупа, мое внимание привлекли два небольших кинжала на поясе мертвеца. Я вынул один из них и примерил к ладони. Лезвие было прекрасно сбалансировано и ничем не уступало по своим качествам моему метательному ножу. Убитый уделял очень большое внимание оружию, и лишь счастливая случайность помогла мне в самом начале схватки выключить его из игры. Мне почему-то подумалось, что его не сильно испугал бы вампир в лице Беса… Я снял кинжалы с пояса покойника и нацепил на свой.
– Ну, тронулись, – я зацепил повод второй лошади за луку седла и влез на первую, – а то как бы наша принцесска не очнулась в наше отсутствие и не бросилась разыскивать горячо любимого папочку.
* * *Принцесса действительно очнулась и стояла на отмели, беспомощно оглядываясь вокруг. Увидев меня, выехавшего из-за камней, она испуганно шарахнулась в сторону.
– Стой! – Я соскочил с лошади. Она замерла.
– Тебя зовут, кажется, Нушафарин? – спросил я. Она с испугом и надеждой, прятавшейся где-то в глубине глаз, кивнула.
– Сейчас ты сядешь на эту лошадь, и мы поедем вон туда, – я махнул в сторону близких гор.
– Домой? – робко спросила девушка.
– Можно сказать и так, – криво ухмыльнулся я.
– Но мой дом в другой стороне, – произнесла она.
– Твой дом там, где скажу я. Ты поняла?
– Никуда я с тобой не поеду! – В Нушафарин проснулась принцесса. – Ты грязный грабитель и вор…
Тут она замерла на полуслове и смертельно побледнела, глядя мне за плечо. Мне показалось, что она опять грохнется в обморок. Я оглянулся. На камне восседал появившийся за мной Бес и разглядывал девушку своими ярко-алыми бусинами.
– К-кто это? – запинаясь, произнесла Нушафарин.
– Мой друг, – любезно пояснил я наследнице шаха Зайхана. – А еще трое моих друзей навсегда остались в трижды проклятом замке твоего папаши. И все для того, чтобы ты оказалась здесь. Как ты думаешь, что я с тобой сделаю, если ты окажешься слишком строптивой?
Девушка думала в правильном направлении и, не сказав ни слова, покорно направилась в сторону лошади.
До перевала мы добрались в сумерках. Здесь, на вершинах Калидага, дул пронизывающий ветер, пробирающий до костей. Принцесса в своем легком одеянии вообще продрогла насмерть, и ее трясло крупной дрожью.
Я с помощью Беса отыскал укромную щель в скалах, куда не залетали порывы ледяного ветерка, и помог спуститься Нушафарин с лошади. О костре нечего было и думать. В этих местах не росло ни одного кустика травы.
Лишь голая серая каменистая земля да скалы окружали наше ненадежное убежище. Я стреножил лошадей и насыпал им в торбы овса из одного из вьюков. В другом вьюке нашлось старое ватное одеяло и небольшой запас провизии, состоявшей из твердой, как камень, лепешки, куска вяленого мяса, не уступавшего в крепости вышеупомянутой лепешке, и полупустого бурдюка дрянного кислого вина.
Мы кое-как подкрепились, причем принцесса, наголодавшись за день, тоже снизошла до этой грубой пищи, и стали устраиваться на ночлег.
